Азербайджан, Баку, 4 июня /корр. Trend Life Вугар Иманов/
Пятого июня исполняется 65 лет известному азербайджанскому писателю, кинодраматургу, заслуженному деятелю искусств, лауреату многих отечественных и зарубежных литературных премий, кавалеру ордена "Шохрат", вице-президенту ПЕН-клуба Азербайджана Натигу Расулзаде.
Накануне юбилея известного писателя, живого классика, как его называют читатели уже долгие годы, книги которого читаются во всем мире, Trend Life обратился к мэтру с необычной просьбой - взять интервью у самого себя.
- Ведь должны же быть вопросы, которые Вы хотели бы услышать от журналистов?
- У меня уже лет 40 берут интервью, и отыскать такие вопросы - это, знаете ли, работенка не из простых...
Однако, как человек оригинально мыслящий, парадоксальный, Натиг Расулзаде все же откликнулся на нашу просьбу. И теперь мы представляем читателям Trend Life его интервью, где он выступает в двух ипостасях, - в качестве журналиста и в качестве себя самого, то есть знаменитого писателя.
- Вы много пишете об убийствах и самоубийствах. К примеру, ваши произведения "Записки самоубийцы", "Ловушка", "Убийцы", "Маёшка" написаны именно на эту тему. Бывало так, что вы хотели застрелиться?
- Было, было и не раз, но потом вспомнил, что у меня нет пистолета. А покончить с собой каким-нибудь другим способом для мужчины вульгарно, так что самоубийство само по себе отпало. И, кроме того, есть немало писателей, которые так неестественно кончали свою жизнь. А я подражать не люблю.
- Какие женщины тебе больше нравятся - блондинки или брюнетки?
- Ты что это на "ты" перешел? Забыл, с кем говоришь?!
- Но мы же... два в одном. Не помнишь?
- Ах, ну да.
- Ну, так какие больше нравятся - блондинки или брюнетки?
- Больше нравятся молчаливые.
- Мог бы ты ввязаться в драку сразу с несколькими хулиганами, если они обижают женщину?
- Еще бы! Ведь это такой сказочный повод для знакомства. С женщиной, разумеется, а не с хулиганами. Но тут сразу возникают две проблемы: ввязаться-то я ввяжусь, но не уверен, что меня не побьют. Но буду делать все, чтобы этого не произошло. А вторая: надо посмотреть - хорошенькая, или не очень. Если хорошенькая, то драться буду с большей охотой. Тогда может и не побьют, сам побью, ведь толпа всегда труслива, если дать её настоящий отпор. С несколькими драться проще, чем с одним серьезным соперником. Это уж, поверь мне, знаю по собственному многократному опыту.
- Ты кому говоришь - поверь мне?
- Ах, да! Ну, что, еще вопросы?..
- Конечно, в кои веки попалась мне возможность вытряхнуть из тебя всю твою парадоксальность. Сейчас, сейчас...
- Еще минута, и я ухожу, давай быстрее.
- Вот ты идешь по улице...
- Ночью?
- Это так важно? Ладно, идешь по улице ночью, и вдруг со второго этажа старого архитектурного дома, который еще не успели объявить архитектурным памятником...
- Я понял - ты именно моя многословная часть. Ненавижу тебя.
- Взаимно. И тут со второго этажа, из огромного окна (таких уже не делают) тебе на голову сваливается чемодан с деньгами. Что бы ты сделал?
- Я помню эпизод из какого-то фильма, где врач-психиатр, выписывая больного, спрашивает у него: "Что бы вы сделали, если бы получили миллион?". "Половину отдал бы вам", - радостно отвечает недолечившийся псих. "Идите обратно в палату!", - отвечает врач. Так вот, чтобы далеко не ходить, половину отдал бы тебе. Кстати, в одном из моих рассказов описывается такая ситуация, так что твой вопрос неоригинален. Мало того, это откровенный плагиат. Украден у самого себя. Подумать только, что делает с человеком раздвоение личности!
- Главное - чтобы личность была. Вот очередной вопрос, специально для гурманов...
- Я не гурман.
- Неважно. Какие блюда азербайджанской национальной кухни ты предпочитаешь?
- О-о... Как не стыдно! Не ожидал от тебя такой изжеванной всеми репортерами мира пошлости.
- Ну, ладно, какие вина в четыре часа пополудни ты предпочитаешь?
- Уже получше. Ну, сразу оговорюсь, что мы с тобой люди непьющие, и никогда особенно в бутылку не лезли...
- В бочку не лезли.
- Ладно, пусть будет бочка, хотя это грубее. Ну, обычно в четыре пополудни летним днем (июньским) я предпочитаю бокал шампанского "Донпериньон", в меру охлажденного. В июле я обычно пью в это время...
- Ладно, ладно, остановись. Вот вопрос посерьезнее: как ты работаешь?
- В смысле, как пишу? Лучше Бернарда Шоу на это не ответишь: слева направо.
- Нет, в смысле, как? Ручкой, по старинке, или сразу на компьютере, или наговариваешь текст на диктофон, или диктуешь стенографистке?
- Кстати, сейчас я вспомнил анекдот про стенографистку. Рассказать?
- Неприличный?
- В меру.
-Тогда не надо.
- Тогда слушай. Это, кстати, не совсем анекдот, скорее, быль. Писательский случай, который превратился со временем в анекдот. Встречаются два известных писателя, и один жалуется другому: по ночам, говорит, такие прекрасные мысли приходят в голову, а утром просыпаюсь и - пшик! - ничего не помню. А ты, - советует другой, - делай как я. Я всегда кладу под подушку блокнот и карандаш. Как только приходит мысль, просыпаюсь и сразу записываю. Ладно, проходит время, они вновь встречаются, и советчик спрашивает у приятеля - ну как, говорит, последовал моему совету насчет блокнота под подушкой? Нет, отвечает другой, я лучше придумал - теперь я сплю со стенографисткой.
- Ладно - ха-ха, но ты не ответил на вопрос, как ты работаешь?
- Может, перестанешь совать нос в мою личную жизнь, все вы репортеры... Ведь моя профессия очень интимная, неуловимая, зыбкая, нельзя вторгаться, а моя личная жизнь неотделима от профессии писателя.
- С чем тебя и поздравляю!
- Катись отсюда! И скажи тем, кто тебя прислал, чтобы больше не присылали.