В 2023 году, который распоряжением Президента
Азербайджана объявлен «годом Гейдара Алиева», мы продолжаем
публикацию уникальных бесед Народного писателя Азербайджана Эльмиры
Ахундовой с родными и близкими, соратниками, сослуживцами
общенационального лидера.
На протяжении 15 лет, пока шла работа над
многотомником «Гейдар Алиев. Личность и эпоха», Эльмира ханум
общалась с огромным кругом людей. Сегодня в ее архиве – около 150
интервью и бесед, которые представляют исключительную ценность для
нашей истории. Особенно если учесть тот печальный факт, что
большинства этих людей уже нет в живых. И их бесценные воспоминания
о Гейдаре Алиеве сохранились только на бумаге.
Публикация материалов, любезно предоставленных нам народным
писателем, будет продолжаться весь 2023 год.
Представляем интервью с ректором Бакинского университета иностранных языков, академиком, писателем, драматургом Кямалом Абдуллой.
Эльмира Ахундова. – Я хочу вспомнить начало 90-х годов, когда вы возглавляли Республиканский фонд культуры.
Кямал Абдулла. – Сначала я работал там первым заместителем председателя, председателем был академик Бекир Набиев, а с начала 1990 года был избран председателем. И до сих пор исполняю эту обязанность. Правда, сейчас наша организация называется «Азербайджанский творческий фонд».
Э.А. – Вы пришли в этот фонд в самый непростой период в истории нашей страны. Давайте вспомним то время. Мне интересно ваше мнение, как человека, поддержавшего возвращение Гейдара Алиева. Почему, по вашему мнению, это произошло?
К.А. – Есть понятие хаос. И есть понятие космос. Эти понятия обозначают двоичное противостояние. Азербайджан в тот период жил в хаотическом состоянии, что практически невозможно, но мы умудрились дойти до этой точки. Мы жили в хаосе, в состоянии противостояния почти всех сил, даже так называемых демократических. Кроме того, противостояние регионов, противостояние различных военизированных группировок. Противостояние красной нитью проходило через всю суть, структуру нашего общества.
Поэтому существование такой личности как Гейдар Алиев являлось для нас божьей благодатью. Если бы не он, трудно было бы предугадать будущее Азербайджана. Да и вообще – было ли оно - это будущее? Потому что недееспособность проявлялась во всех сферах.
Что же касается культуры, то практически все деятели культуры были забыты, никаких более или менее достойных внимания общественно-культурных событий не происходило. Все нуждались. Причем и в экономическом, и в моральном плане. Все это давило, погружало в состояние хаотической неопределенности. Плюс еще и карабахская проблема, которой каждодневно, ежечасно жила вся страна. Началась информационная блокада, мы метр за метром теряли свои территории, страну наполнили потоки беженцев. Все это создавало моральный прессинг, под которым мы жили.
Многие бывшие политические деятели, которые в свое время испытали на себе твердую руку Гейдара Алиева, даже люди, которые его недолюбливали по определенным причинам – объективным или субъективным – даже они хотели, чтобы Гейдар Алиев возвратился к власти, так как видели в нем будущее страны, свою единственную надежду. Ведь среди них были люди, которые от души болели за Азербайджан, болели за наши проблемы, причем зачастую болели и в чисто медицинском смысле. Скажем, после падения Шуши многие перенесли инфаркт, другие болезни.
Э.А. – Получается, что режим Народного Фронта, который пришел на волне народных ожиданий, не справился со своей задачей еще и в силу объективных причин. То есть нельзя все валить на чисто субъективные качества этих лидеров. Наверное, не все они были одержимы честолюбием. Что же здесь – недостаток опыта? Никто, кроме Гейдара Алиева не мог справиться со страной?
К.А. – Я часто думаю о том – почему вся эта каша заварилась после ухода Гейдара Алиева из Политбюро? Логика призывает нас к тому, чтобы мы признали этот факт. Он был такой могучей силой, через которую не могли переступить наши недруги и враги во главе с Горбачевым. Они поступили очень умно и логично. Сначала сделали так, чтобы этого человека не было в Политбюро, решив, что он превратится в политический труп. Но, к нашему счастью, Гейдар Алиев нашел в себе силы вернуться.
Конечно, среди членов Народного Фронта были люди, одержимые идеями демократии. Абульфаз Эльчибей был личностью в истории Азербайджана. Но, естественно, нельзя исключать и субъективность факторов. Потому что тот образ Эльчибея - лидера демократии, который сформировался в сознании масс, не сработал на уровне президентства. Здесь были и объективные и субъективные причины. И окружение было не тем, да и вообще ему лучше было бы оставаться в роли оппозиционного лидера.
Э.А. – В пору, когда Гейдар Алиев был спикером нахичеванского парламента, вы проводили там конференцию. Расскажите, пожалуйста, об этом.
К.А. – Да это было в 1993 году, незадолго до его прихода к власти. Мы с ним совершенно случайно встретились, когда меня пригласили на заседание парламента, которое вел Гейдар Алиев. Я увидел лидера, спокойно, очень обстоятельно и глубоко высказывавшего мысли, которые он мог бы высказать и в присутствии самых высокопоставленных руководителей других стран.
Этот человек умел убеждать людей вне зависимости от аудитории. На трибуне ООН – логичный, целеустремленный, очень принципиальный, умудренный огромным опытом человек. Таким же он был и в нахичеванском парламенте. То есть у него была определенная планка, которую он для себя не снижал. Он старался людей поднять до своего интеллектуального, политического уровня.
Меня представили ему. Он пригласил нас к себе в кабинет, долго говорил с нами, объяснял ситуацию, из-за которой автономия оказалась в таких жутких условиях, рассказывал о своих мерах по спасению Нахичевана.
К сожалению, Гейдар Алиев поздно пришел к власти в Азербайджане, приди он раньше, возможно, не было бы и многих карабахских проблем.
Я тогда по своей наивности задал ему вопрос: «Кого бы вы посоветовали выбрать председателем нахичеванского отделения Фонда культуры?» Мы в то время часто ездили в районы боевых действий, встречались с нашими солдатами, подбадривали их, привозили для них медикаменты. Фонд был заметной организацией в республике.
Гейдар Алиевич ответил: «Это ваше дело. Выбирайте, кого считаете достойным. Пусть люди сами решают». И тогда я понял, что говорю с человеком воистину демократичным. Он ведь мог кого-то посоветовать, на кого-то указать. Мы говорили с ним о культуре Азербайджана, о нахичеванцах, которые внесли свой вклад в культурное развитие нашей страны, вспоминали его инициативу по перевозу праха Гусейна Джавида из Сибири в Баку. В советское время подобная акция была практически невозможна, но он сделал это.
Гейдар Алиев никого не ругал, ни о ком за спиной не говорил, он выражал объективное настроение общественности и свое личное мнение. Вообще он был выше сиюминутных настроений, так как жил вечными ценностями.
Э.А. – Вы почувствовали тогда, что этот человек нужен Азербайджану?
К.А. – Я и раньше знал, что если он не вернется к власти, то многое у нас пойдет прахом. А после разговора с ним убедился в этом еще больше. Гейдар Алиев при личной беседе, и Гейдар Алиев, выступающий с трибуны, – это немного разные люди. Он был настолько искренним, с ним было так приятно беседовать!.. Он не давал почувствовать свою высоту, он был очень доступен и прост, причем это не приобретенное, эти качества в нем были заложено от рождения. И он оставался таким и после того, как стал президентом. В этого человека невозможно было не влюбиться уже после пяти минут разговора.
После его прихода к власти у нас с ним был первый личный контакт, когда Эльчибей уехал в Келеки. Тогда Алиев собрал представителей интеллигенции, среди которых был я, и попросил нас поехать в Келеки. Мы поехали туда спецрейсом. В нашей группе были Джахангир Гахраманов, с которым Эльчибей работал в институте рукописей, президент Академии Наук Эльдар Салаев, Фарамаз Максудов, Гасан Турабов, Юсиф Самедоглы, политические деятели из Нахичевана и других регионов, которые лично знали Эльчибея. Перед нами была поставлена задача: ваш президент уехал, езжайте и уговорите его вернуться. И это было сказано совершенно искренне.
Нас встретили в Келеки. Мы побеседовали с Абульфазом Эльчибеем. Он сказал нам, что не считает свое возвращение целесообразным, что он какое-то время будет находиться здесь и отсюда руководить Азербайджаном. Мы не особенно возражали, но при этом почувствовали, что это невозможно.
Мы вернулись ни с чем. Эльдар Салаев выступил от нашего имени в парламенте и рассказал обо всем депутатам.
Э.А. – В каком году был создан Славянский университет?
К.А. – Официально Славянский университет был создан в 2000 году на базе Института русского языка и литературы, который готовил специалистов для преподавания русского языка в азербайджанских и русских школах. Меня в 2000 году назначили ректором Института русского языка и литературы. Таким образом, я был последним ректором этого института. Через полтора-два месяца институт переименовали с расширением профиля, и я на этот раз был назначен ректором уже Славянского университета.
Э.А. – А Гейдар Алиевич не вызывал вас для назначения?
К.А. – Конечно, вызывал. Между нами состоялась очень задушевная беседа. Он своим отношением, своими наставлениями сразу убрал все барьеры. Я почувствовал удивительно человечное отношение. Поэтому и утверждаю, что достаточно было поговорить с ним наедине пять минут, и ты уже не мог не влюбиться в этого человека.
Мы вспоминали нашу первую встречу. Он прекрасно знал всех моих родственников, ему было приятно вспоминать то время, это была ведь и его молодость.
Даже во время нашей нахичеванской встречи: ну, откуда он мог знать, что приедет такой-то человек, чтобы подготовиться к встрече. Просто он увидел меня, сразу включил какую-то кнопку в компьютере в своем мозгу, и тот выдал все о моей родне, даже факты, которых я не знал.
Естественно, мы говорили об азербайджанском образовании, о системе образования. Эта встреча длилась около получаса, и я никогда не забуду ее. Он говорил, и я внимательно слушал каждое его слово.
Это, действительно, был лидер огромного масштаба. И жаль, что ни в советское время, ни потом рядом с ним не оказалось людей, которые могли бы подать ему «правильный пас». Вернее, вокруг него были люди, которые понимали его, но их было мало.
Э.А. – А, может, ему и не нужны были такие люди?
К.А. – Нет, он в них нуждался. Многие говорят, что он не любил сильных людей вокруг себя, но это неправда. Он лепил этих сильных людей, он создавал их. Ему был нужен сильный Азербайджан. Человек властный, он любил и умел вести за собой народ. И ему требовались сильные исполнители.
Да, Гейдар Алиев был сам себе и пресс-секретарем, и историком Азербайджана, и политиком, и руководителем. Он не любил, когда его идеи озвучивали другие, потому что не был уверен в том, что они будут переданы верно. Ведь имели огромное значение каждый акцент, каждая интонация.
… Через некоторое время после того, как меня назначили ректором БСУ, мы получили сообщение о том, что к нам едет Президент России Владимир РРосПутин. Это был вообще, кажется, первый зарубежный визит Путина. И одним из мест его посещения стал наш университет.
Надо было постараться, чтобы российская делегация почувствовала наше искреннее отношение к русскому языку и литературе, к русской духовной культуре. Этот визит представлял для нас важность еще и потому, что именно благодаря Гейдару Алиеву Путин включил в свою программу встречу с нашими преподавателями, профессурой, студентами. Было решено, что мы присвоим ему звание почетного доктора БСУ.
Вот тогда мы и встретились с Владимиром Путиным, с Гейдаром Алиевым. У нас состоялась очень интересная беседа.
Помню, я встретил двух президентов, и пока мы шли к членам Ученого совета, Гейдар Алиевич говорит:
- Ну, что нам сейчас делать? Ты говори, а мы будем выполнять.
Они, наверное, видели мое волнение. Но после этих слов я почувствовал облегчение, и вся встреча прошла на одном дыхании. Со стороны Гейдара Алиевича это было большим великодушием. А то ведь - могли просто прийти, выступить и уйти. А так встреча прошла без протокольных, этикетных норм, все было очень душевно, человечно. Гейдар Алиев назвал наших преподавателей, профессоров цветом азербайджанской нации, дал очень высокую оценку их деятельности. Он подчеркнул наше бережное отношение к русскому языку, сказал о том, какое большое значение мы ему придаем.
Владимир Путин относился к Гейдару Алиеву очень уважительно, подчеркнуто уважительно. Это были взаимоотношения родственных душ, руководителей, которые, действительно, хотят сделать общее полезное дело во благо двух государств. Гейдар Алиев приложил очень много усилий к тому, чтобы мы не потеряли связей с Россией.
Вообще он был политиком высокого полета.
Э.А. – Создание Славянского университета вы считаете дальновидным шагом Гейдара Алиева?
К.А. – Конечно. У нас же был институт, который обучал только русскому языку и литературе. В указе о создании Славянского университета одним из пунктов стояла строка - «С расширением профиля».
Тем самым нам дали карт-бланш. У нас накапливался определенный потенциал в отношении других славянских языков. Были элементы и украинского языка, и болгарского, но в дальнейшем мы все это расширили. Сейчас в нашем университете мы, как специальность, преподаем, кроме русского языка и литературы, еще и украинский язык и литературу, болгарский язык и литературу, польский язык и литературу, чешский язык и литературу. Более того, у нас преподаются теперь и не славянские языки – греческий, турецкий, азербайджанский, изучается романо-германская филология. А начало этому процессу положил в 2000 году Гейдар Алиев.
Он же знал, что я – тюрколог, специалист в области языкознания и тюркологии. Вот ему и было интересно узнать, что можно сделать в плане взаимоотношения славянских и тюркских языков. Он мыслил масштабно и гениально. Он считал, что изучить славянский мир без тюркского невозможно, так же как и изучать тюркский мир без славянского.
И вот сейчас у нас успешно действует научно-исследовательская лаборатория по изучению тюрко-славянских связей, у нас прекрасно работают кафедра тюркологии и кафедра азербайджанского языка. Наш университет - двуязычный. Скажем, чешский язык преподают и на азербайджанском отделении, и на русском. Даже русский язык преподают отдельно для азербайджанского сектора и для русского (интервью было сделано в период работы К.Абдуллы ректором БСУ – Э.А.).
Кроме того, мы расширили свои зарубежные связи. У нас широкие связи с партнерами за пределами страны, в первую очередь, с российскими коллегами, а также с европейскими, турецкими, американскими. Мы проводим конференции, на которые приезжают участники из Бразилии, США, стран Европы. Мы открыли в стенах нашего вуза Центры тех языков и культур, которые преподаем как специальность. Потому что очень важно, чтобы студент чувствовал себя в ауре страны. Почему полонисту не заниматься в польской аудитории? У нас есть польский центр, есть греческий центр, русский центр, болгарский, украинский, турецкий. Все эти центры открывались с участием первых лиц этих государств.
Это пока первый этап нашей работы. А вот каким видится нам второй этап: если мы являемся форпостом определенных языков и культур, то почему бы в тех университетах, с которыми мы дружим, не создать отделения азербайджановедения? К примеру, в Москве, в Лингвистическом университете, с нашей помощью создано отделение азербайджановедения. И недавно мы в этом же университете открыли Центр азербайджанского языка.
Сейчас мы ведем переговоры с Белорусским университетом, Киевский университет уже дал согласие. Недавно я в Германии, в Майнце, в Университете имени Гуттенберга читал лекции на тему «”Деде Горгуд” и “Нибелунги”» и вел переговоры с руководством университета. Там изучается азербайджанский язык, и я предложил открыть с нашей помощью азербайджанский центр.
А основу всем этим процессам заложил Гейдар Алиев.
Кстати, мы недавно с тем же университетом в Майнце заключили договор о пятилетнем проекте, под который согласился выделить средства очень крупный немецкий фонд. Речь идет о совместном изучении «Деде Горгуда» и «Песни о Нибелунгах». В первый год мы будем изучать языковые особенности этих памятников, во второй год – стилистические, в третий – исторические, далее – как эти памятники живут в мировоззрении своих народов. Каждый год мы будем проводить совместные конференции и выпускать по книге. Немцы очень увлеклись этой идеей.
Сейчас я думаю о переговорах с российскими вузами о совместном изучении «Слова о полку Игореве», с французами мы хотели бы обратиться к «Песне о Роланде» и «Деде Горгуде», с испанцами – начать сравнительное изучение «Песни о Сиде» и нашего эпоса. Таким образом, мы сделаем достоянием мирового литературоведения эпос «Деде Горгуд». А это, как вы знаете, всегда было заветной мечтой нашей лидера. Вспомните, как масштабно он организовал торжества, связанные с 1300-летием эпоса.
Э.А. – Удивительно: как удавалось Гейдару Алиеву проводить столь масштабные акции? И это в условиях и политической нестабильности, и войны, и тяжелого экономического положения. Тем не менее, он охотно выделял средства на такие мероприятия. Что им двигало?
К.А. – Во-первых, большая любовь к литературе. Второй же фактор – это системное видение устройства и общества, и государства, и системное понимание движения вперед. Нельзя ведь двигаться в одном направлении, оставляя другие в зародышевом состоянии. Надо видеть все в комплексе.
Это был истинный полководец, который знал, как надо передвигать разные силы, чтобы добиться определенного общего уровня. Все взаимодополняет друг друга. Из различных сколов мозаики мы получаем общую картину
Э.А. – Мы прожили десятилетие с Гейдаром Алиевым. Как бы вы охарактеризовали это десятилетие? И что Гейдар Алиев сделал для Азербайджана?
К.А. – Я скажу образно. Гейдар Алиев несмотря на все преграды все же смог возвратиться в Азербайджан. Немногие умеют возвращаться. И немногие успешно возвращаются, вспомним хотя бы Наполеона. Гейдар Алиев же смог не просто возвратиться, но и сделал очень много полезного для своей страны. Вообще идея возвращения очень свойственна Гейдару Алиеву. Первым его возвращением было возвращение к руководству республикой. Второе его возвращение – это возвращение к трибуне, помните, как, выступая перед молодыми офицерами, он вынужден был уйти с трибуны, но нашел в себе силы вернуться и продолжить речь. Я помню еще одно возвращение, когда Гейдар Алиев после землетрясения сразу возвратился на свое рабочее место. А ведь ни один, даже самый совершенный аппарат не сможет ответить на вопрос, повторятся ли толчки снова. И люди, которые покинули свои дома, облегченно вздохнули – если президент на своем месте, значит можно спокойно жить дальше.
И, наконец, его самое великое возвращение – это Ильхам Алиев – его сын и достойный преемник.