Азербайджан, Баку, 5 сентября /Trend/
эксперт Фархад Амирбеков.
Одним из неоспоримых исторических фактов является то, что капитализм как общественно-политическая формация впервые появился в Великобритании. Это произошло в XVII веке после того, как в XVI-XVII веках отменили господствующий до тех пор более тысячу лет запрет на ростовщичество. Разумеется, как и всякий библейский запрет, он не соблюдался абсолютно, но в целом в системе экономических взаимоотношений ссудный процент не использовался (то есть капитализм появился с возможностью использованием капитала как источника прибыли за счет ссудного процента). Там, где существовал ссудный процент почти легально, например как это было в Венеции, он играл, скорее, роль страхового взноса, а собственно производственные процессы были построены на цеховых принципах, при которых и объем, и технологии, и номенклатура производства были жестко ограничены.
За счет создания мануфактур, которые повышали производительность труда, возникла серьезная проблема: куда девать полученный продукт? Ведь избыточный объем производства должен найти своего потребителя. Единственным источником рынка сбыта мог стать внешний рынок. Капитализм мог нормально развиваться только лишь с расширением рынков сбыта.
В Великобритании появились банки в более или менее известном нам виде. Появилась экономическая модель, в рамках которой банки финансируют, кредитуют экономический рост. В эту модель вошла третья составляющая успеха - так называемый научно-технический прогресс (далее - НТП). То есть, капитализм характеризуется наличием производственных сил, НТП и ссудного процента. Наличие именно этих трех составляющих и выделило Британию из ряда других государств. НТП, как писал еще Адам Смит, приводит к увеличению разделения труда. Этот феномен, который впервые проявился еще в античные времена, но при капитализме, когда фактором прогресса начинает выступать именно НТП, быстрый рост разделения труда стал распространяться сперва в британской промышленности, а потом был перенесен на европейский континент и стал предметом подражания других государств. Разделение труда явилось, вне всякого сомнения, одним из катализаторов снижения издержек производства и повышения конкурентоспособности, то есть роста нормы прибыли. Как мы помним, еще существовал ссудный процент. То есть бизнесу необходимо было не только зарабатывать деньги, но и оплачивать из доходов банковские услуги, банковские проценты и часть средств опять вкладывать в научные и технические разработки. Рост торговли вызвал спрос на технологии и изобретения, улучшающие логистику. Появляются паровые машины, железные дороги, новые виды военно-технической продукции. Великобритания получила качественно другие армию и флот, разработала новую тактику ведения боев, что увеличило число её колоний в несколько раз и позволило ей поддерживать контроль над ними, вести успешную политику на европейском политическом поле. Но долго так продолжаться не могло, и другие страны постепенно начали эту модель перенимать. Происходил исторический, естественный процесс замены позднего средневековья на капиталистические отношения.
Таким образом, уже в XVIII веке началось развитие так называемых "технологических зон". Великобритания стала первой технологической зоной. Второй могла стать Франция, но она стала жертвой Великой французской революции и наполеоновских войн, а потому своей зоны не сформировала. Более того, она стала частью британской зоны. Второй технологической зоной стала Германия, которая включила в свой состав Австро-Венгрию, часть Италии, Северной и Восточной Европы, а также Россию. Окончательно эта зона оформилась после победы во франко-прусской войне, к концу 60-х годов XIX века. Третьей зоной стали США, которые после освобождения от британской колониальной зависимости смогли развивать свою промышленность, темпы роста которой особенно ускорились во время Гражданской войны 1861-65 годов. Четвертой зоной в начале ХХ века стала Япония, однако уже к концу XIX века начались проблемы у первых трех зон: их расширение стало резко замедляться в связи с исчерпанием свободных рынков.
Начался кризис падения эффективности капитала, итогом которого стало резкое усиление глубины и продолжительности кризисов. Так, депрессию после кризиса 1907 года двадцать лет называли в США "Великой". Стало понятно, что единственный способ продолжить развитие - это перераспределить рынки сбыта в свою пользу. В результате мир получил Первую мировую войну, однако её косвенным следствием стало образование новой технологической зоны - пятой. Этой зоной стал СССР.
Отметим, что базовые экономические противоречия Первой мировой решить не удалось, а значит для передела рынков в свою пользу была нужна вторая война. Она и случилась, и по ее итогам из пяти технологических зон остались только две, поскольку германская и японская просто исчезли, а британская еще до окончания войны от претензий на собственную зону отказалась, разрешив США напрямую торговать со своими колониями, минуя Лондон. Первое время США отлично развивались, осваивая новые рынки. А вот дальше у них начались те же проблемы.
Размеры технологических зон были неодинаковыми, объем рынка у СССР был существенно меньше, чем у США. Видимо из-за этого кризис в СССР начался раньше, а именно в начале 60-х годов. Однако плановая экономика нивелировала возникшие диспропорции, и по этой причине кризис развивался медленнее. В сущности, в СССР воспроизводилась та же самая западная модель экономического роста за некоторыми исключениями. Первым отличием было то, что, хотя ссудный процент был и в СССР, но банки принадлежали государству и доходы от банковской деятельности изымались в госбюджет, в то время как на Западе существует либеральная модель и частное предпринимательство в этой сфере. Вторым отличием было то, что СССР представлял из себя государство-корпорацию, где граждане были, своего рода, акционерами этой суперкорпорации. Поэтому они имели высокие социальные гарантии, бесплатную медицину, бесплатное среднее и высшее образование, бесплатное жилье, очень низкие расходы на транспорт и тому подобное.
А вот в США кризис, хоть и начался позже, но протекал быстро и жестко: 1971 год - дефолт, отказ обменивать доллары на золото, затем поражение в войне во Вьетнаме, 1973-74 годы - нефтяной кризис, резкий рост цен на нефть и соответственно издержек, затем - стагфляция. Это не был циклический кризис, это был натуральный кризис падения эффективности капитала, "реинкарнация" кризиса конца XIX - начала XX века. Советский Союз подписал Хельсинское соглашение с западным миром, начал экспорт сибирской нефти в Западную Европу по ценам меньше, чем предлагали арабские страны. Это было не только экономическое, но и политическое соглашение. Таким образом, Советский Союз внес свой вклад в спасение западной модели экономики и помог западным странам справиться с кризисом в отношениях с арабским миром.
Итак, как мы выяснили, что технологические зоны всегда конкурировали между собой. Это начало происходить уже в XIX веке. Свидетельством тому является и повышение конкуренции, появление аналогичных товаров, которые производились в конкурирующих техзонах, это войны, вне всякого сомнения, это попытки влияния на политическую жизнь стран-конкурентов. Тем не менее, всегда происходило следующее - победившая техзона всегда поглощала побежденную сторону, рынки сбыта захватывались у побежденной стороны, побежденная сторона не просто теряла какие-то товары и услуги, а происходило вымирание целых отраслей, которые замещались на импорт. Это позволило той модели, которая сложилась в Британии в XVII веке, существовать практически без изменений до начала XXI века. Это развитие, построенное на разделении труда, НТП и наличии ссудного процента.
Однако к началу XXI века дальнейшее расширение рынков сбыта стало невозможным, так как практически все страны мира были уже вовлечены в мировое разделение труда и дальнейшее потребление не могло расти, столкнувшись с естественным биологическим ограничением. Что, естественно, привело к тому, что система, которой более 300 лет, оказалась в кризисе. Проявления этого кризиса мы сейчас и наблюдаем. Видимая для общества часть этого кризиса, для разных социальных групп, для людей обнажилась с крахом рынка ипотечных облигаций в июле 2007 года и крахом инвестбанка Lehman Brothers (2008 год).
Экономику, как её рассматривают монетаристы и пропагандируют через свои школы, через международные финансовые организации, такие как МВФ, Всемирный банк, они представляют в виде модели, где самым важным элементом является умение управлять денежными потоками. То есть достаточно поддерживать сбалансированные денежные потоки при помощи регулирования процентных ставок и предложения денег. Этот механизм воплощается в жизнь через банковскую систему и финансовые рынки. И не важно, что подобная модель экономики внедрена в очень небольшом количестве стран. Международные финансовые институты навязывают всему миру только такую модель.
Монетаристская модель экономики, согласно теории, всегда находится в равновесном положении. И в экономике нет таких факторов, которые могли бы нарушить данное равновесие. А если они и существуют, то находятся вне экономики. Это - научные открытия, новые технологии, которые приводят к появлению новых отраслей или, наоборот, уничтожают определенные отрасли. Это, конечно, не всегда является прямым следствием научно-технического прогресса, но, тем не менее, такие факторы тоже существуют. Например, фундаментальные открытия в физике, как мы знаем, привели к появлению в начале ламповых транзисторов, потом полупроводниковых, затем появились микропроцессоры, компьютеры и так далее. НТП приводит к увеличению разделения труда. Например, раньше в промышленности высоко ценились и имели высокий статус рабочие с очень высокой квалификацией, обладающие универсальными широкими знаниями. Но внедрение станков с ЧПУ (станки со встроенным программным управлением и процессором) привело к тому, что эти высококвалифицированные рабочие и учебные кадры по подготовке этих специалистов стали не нужны. Мы видим, в сущности, как внедрение передовых технологий нередко на самом деле приводит к деградации целого социального слоя со многими вытекающими последствиями. Это и личные трагедии, это и разрушение уклада, семейного в том числе.
Пошел уже пятый год кризиса. И можно констатировать тот факт, что монетарные методы, которые применяются центральными банками и правительствами многих стран, не помогли принципиально переломить ситуацию. Мир за эти годы получил многократный рост долговой нагрузки на экономику, на корпорации, на банки, на правительства. Мы видим, что экономическая школа монетаристов не позволила, во-первых, спрогнозировать надвигающиеся проблемы в национальных экономиках, а, во вторых, предлагаемые ими рецепты выхода из кризиса не помогают. Не говорит ли это о том, что необходимо сменить как саму экономическую модель для обеспечения дальнейшего развития мировой экономики, так и отказаться от доминирующей ныне экономической школы?