Очень немногие политические события привлекают столько международного внимания, дискуссий и поляризации в своем освещении, как американские президентские выборы. Хотя мнения о роли США в международном сообществе и силе их общего влияния среди аналитиков зачастую расходятся. Внешнеполитическая траектория, которую проводит американский президент, остается наиболее влиятельным катализатором развития событий в международных делах. Именно по этой причине ноябрьские выборы, независимо от того, кто в конечном итоге примет участие в них и победит, представляют собой еще одну историческую возможность для США либо консолидировать, либо пересмотреть курс своей внешней политики и глобальных перспектив. Нынешняя международная система характеризуется значительной враждебностью: не один вооруженный конфликт грозит перерасти в нечто более опасное для международного мира. Серьезность этой ситуации, пожалуй, сильнее всего усиливается тем фактом, что нынешняя система, в основе которой лежит многосторонность и ядерное сдерживание, была разработана после Второй мировой войны для предотвращения сценария, подобного тому, который наблюдается сегодня.
Хотя война в Украине и конфликт между Израилем и Хамасом, как правило, доминируют в заголовках мировых СМИ, отношения между "Западом" (в первую очередь США) и Ираном играют иногда заниженную, но весьма важную роль в формировании нынешнего ландшафта международной безопасности. "Иранский" вопрос продолжает составлять значительную часть ближневосточной политики Америки, которую часто считают решающим элементом, когда дело доходит до определения наследия американских президентов и их международных взглядов. Наиболее ярко это можно увидеть на примере президента Трампа, когда выход США из "иранской сделки" в 2018 году широко признан одним из его первых внешнеполитических действий на посту президента. Поскольку Иран недавно избрал нового президента после внезапной смерти президента Раиси, он одновременно будет пристально следить за Вашингтоном и тем, в какой степени предвыборный период, в котором, вероятно, будут доминировать продолжающиеся судебные дела Трампа, может дать понимание в будущую американскую политику по отношению к стране и региону.
Корни враждебности
По мнению многих западных политических экспертов и высокопоставленных политиков, "работа" с Ираном была и останется ключевым приоритетом внешней политики. На протяжении нескольких десятилетий это государство однозначно характеризовалось как "враждебное" по отношению к западным странам и институтам. Такое представление возникло несколько десятилетий назад, когда первый набор санкций был введен Западом против Ирана в 1972 году, за которым последовал более целенаправленный пакет в 1992 году. Отношения страны с западными державами всегда рассматривались через призму геополитической конкуренции. Это включает в себя такие вопросы, как чрезвычайно сложный вопрос ядерного сдерживания, конфронтация на мировых нефтяных рынках и общее восприятие Ирана на Западе как державы, которая по своей сути "не соответствует" его взглядам на мир и международные дела.
Помимо того, что Иран рассматривается как актор, противоречащий ключевым принципам, на которых основана "западная" система, многие относятся к нему с такой же крайней осторожностью в сфере внешней политики. Это часто связано с обширной мощью и влиянием страны на Ближнем Востоке, поскольку многочисленные военные группировки, такие как "Хезболла" и "Хамас", полагаются на поддержку Ирана. Глубина этой поддержки отражается в том факте, что отношения Ирана с этими группами классифицируются как неформальная "ось сопротивления", призванная дать отпор западному цинизму и "империалистическим" мотивам на Ближнем Востоке. Однако, что особенно важно, именно ядерная программа Ирана и десятилетние попытки Запада управлять и ограничивать ее развитие больше всего повлияли на состояние отношений страны с остальным миром. Возможно, именно время правления Дональда Трампа, казалось, наиболее сильно дестабилизировало сложные отношения, страдающие от и без того очень опасного уровня непредсказуемости и недоверия.
Иранская сделка и ее ближайшее будущее
Ядерное соглашение с Ираном, также известное как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), представляло собой соглашение, подписанное в 2015 году между Ираном и различными другими державами, включая США. Соглашение было разработано с целью значительного смягчения санкций против Ирана в обмен на значительное сокращение Тегераном своей ядерной программы. Несмотря на то, что сделка первоначально рассматривалась как важный шаг к продвижению ядерного нераспространения и предотвращению превращения Ирана во враждебную ядерную державу, решение президента Трампа в 2018 году выйти из соглашения США на том основании, что оно является контрпродуктивным, поскольку американские геополитические интересы привели к возобновлению и без того глубоко укоренившейся напряженности. Несмотря на то, что президент Байден пообещал вновь присоединиться к соглашению по прибытии в офис, Соединенные Штаты еще не сделали этого. Это самый явный признак того, что позиции сторон по наиболее важному вопросу, окружающему более широкие отношения, а именно по подходу Ирана к распространению ядерного оружия, не совпадают.
Ноябрьские президентские выборы, если Дональд Трамп одержит победу, потенциально могут стать причиной серьезного развития американо-иранских отношений. На протяжении всего срока правления администрации Байдена, отчасти из-за нескольких беспрецедентных и непредвиденных международных событий таких, как глобальная пандемия и война в Украине, сделка с Ираном редко оказывалась в центре внешнеполитических дискуссий. Хотя Байден ясно дал понятьо своем намерении вновь присоединиться к сделке "в какой-то момент", этого не произошло, и этот процесс, вероятно, будет сорван еще больше, если Трамп вернется в Белый дом. Бывший президент считает Иран экзистенциальной угрозой национальной безопасности США и никогда не колеблется прибегнуть к военным действиям и нанести ответный удар, пока находится у власти. Убийство иранского генерала Касема Сулеймани было одной из нескольких крупных эскалаций, произошедших после выхода Америки из соглашения, при этом удары беспилотников были названы стратегической и ответной мерой, призванной помешать Ирану совершать дальнейшие нападения на американский персонал в регионе. Убежденность Трампа в том, что иранская внешняя политика является наиболее серьёзным барьером на пути к миру на Ближнем Востоке, ещё раз подтверждается подписанием "Соглашений Авраама", о "нормализации" отношений между Израилем и рядом арабских государств, включая ОАЭ. Прежде всего через взаимное признание суверенитета.
Параллельно с выходом из "иранской сделки" администрация Трампа инициировала кампанию "максимального давления" на Тегеран, призванную "наказать" руководство страны за якобы несоблюдение условий СВПД. Более того, администрация начала называть Корпус стражей исламской революции (КСИР), по сути, главную военную организацию страны, террористической. Внезапно возникло ощущение, что многообещающее соглашение, призванное преодолеть серьезную угрозу международной безопасности, не смогло выжить в следующем десятилетии. Приход президента Байдена теоретически сигнализировал о позитивных переменах, поскольку президент резко раскритиковал решение Трампа уйти. Однако на протяжении первого срока Байдена никогда по-настоящему не ощущалось, что сделка с Ираном является "приоритетом" внешней политики. Как уже упоминалось, нестабильность, последовавшая за глобальной пандемией и началом войны в Украине, а также проблемы с балансированием глубоко укоренившегося партнерства с Израилем и примирения с Ираном, не позволили иранской сделке оказаться на переднем крае политических событий. Отношения по-прежнему формируются под воздействием колебаний уровня напряженности и разрядки, с многочисленными случаями либо ужесточения санкций, либо актов политической доброй воли, таких как обмен пленными и размораживание иранских доходов, на которые повлияли десятилетия санкций.
Выборы в Иране и Америке - будет ли у избирателей главное слово?
Избрание кандидата-реформатора Масуда Пезешкиана следующим президентом Ирана после безвременной кончины президента Раиси предоставляет интересное пространство для размышлений относительно будущего развития американо-иранских отношений. Пезешкиан, 69 лет, имеет карьеру, полную государственной службы: ранее он дважды баллотировался на пост президента, а также занимал должность министра здравоохранения. Он представлял избирательные округа Тебриз, Оску и Азаршахр и был заместителем спикера иранского парламента с 2016 по 2020 год. В принципе, ожидается, что более центристский кандидат будет более терпим к идее тесного сотрудничества с Западом и прекращения дальнейшей изоляцим Тегерана от международного сообщества. Голосование за более центристского и "социально либерального" кандидата может указывать на готовность иранского населения следовать программе перемен как во внутренних делах, так и во внешней политике. Тем не менее, учитывая весьма сложную природу иранской политической системы и, в конечном итоге, роль Верховного лидера, почти наверняка важные решения по иностранным делам останутся за пределами списка обязанностей Пезешкиана. Таким образом, даже если среди избирателей может возникнуть аппетит к реформам и потенциальной перестройке отношений с Западом, степень, в которой это будет возможно, остается крайне неопределенной. Более того, учитывая недавнюю эскалацию отношений между Ираном и Израилем, а также продолжающуюся враждебность по поводу Газы и более широкого ландшафта безопасности на Ближнем Востоке, в такой системе, как иранская, новоизбранный президент мало что может сделать, чтобы радикально изменить геополитическую реальность на местах. Хотя Пезешкиан, естественно, более охотно участвует в переговорах с американским руководством и радикально отличается в этом от своего жесткого альтернативного кандидата Саида Джалили, многое будет зависеть от того, как США подойдут к иранскому ядерному вызову и будет ли этот подход сочтен достаточно удовлетворительным иранской стороной.
В других странах президентские выборы в США представляют собой еще один потенциальный набор возможностей для будущего развития отношений Ирана с Западом. Иранский политический класс уверен, что в случае победы Трампа отношения и дальше будут характеризоваться взаимным недоверием. Тем не менее, особого оптимизма вокруг перспективы второго срока Байдена нет. Нынешний президент, несмотря на заявления о поддержке соглашения, ни в коей мере не является его сторонником столь же страстно, как его предшественник-демократ Барак Обама. Дональд Трамп неоднократно заявлял, что нынешней ситуации в Газе можно было бы избежать, если бы он был президентом, часто возлагая вину исключительно на Тегеран и его роль в создании и распространении "оси сопротивления", частью которой, что особенно важно, является ХАМАС. Его знаменитая категоризация своих врагов и оппонентов как "плохих парней" или "плохих людей", вероятно, будет применена к таким странам, как Иран, более решительно, чем когда-либо прежде, если он вернется в качестве президента. Это совершенно справедливо ставит под сомнение степень, в которой отдельный президент или администрация могут в нынешних региональных условиях существенно влиять на ход отношений. Наличие вооруженной конфронтации, неотъемлемой частью которой, хотя и косвенно, является Иран, а также возможность дальнейшей эскалации, несомненно, затмили дипломатические усилия по управлению и смягчению этой глубоко укоренившейся и многогранной враждебности.
Совсем недавно было объявлено, что Джеймс Дэвид Вэнс, американский сенатор от штата Огайо, был выбран "кандидатом на пост вице-президента" Дональда Трампа на предстоящих выборах. Международные взгляды Вэнса, а точнее его уничижительные высказывания об исламе и его роли в международных делах, только еще больше усугубят напряженные отношения между Трампом и иранским политическим классом. Вэнс последовал примеру Трампа, назвав иранское соглашение "катастрофой", а Израиль ближайшим союзником Америки и отметив несколько стран, включая Иран, "исламистскими" странами. Наряду с критикой попыток Запада поддержать военные усилия Украины, Вэнс вряд ли захочет пойти на компромисс по вопросам, которые политики вроде него склонны называть противоречащими американским личным интересам.
Более широкие уроки для глобального порядка
На Западе существует глубокая обеспокоенность тем, что все большее число государств, исторически открыто отвергающих "западноориентированную" международную систему, склоняются к более фрагментированному сотрудничеству в различных блоках альянса. Сюда, несомненно, входит и Иран, который, помимо того, что является влиятельным игроком на Ближнем Востоке, отдающим приоритет противодействию израильскому влиянию, также последовательно развивает более тесные связи с такими державами, как Россия. Следовательно, существуют искренние опасения по поводу создания альтернативного глобального альянса, который будет стремиться противодействовать западному влиянию и вместо этого сформулировать общий подход к сотрудничеству, который будет отдавать приоритет непосредственным интересам этих государств и интересов их соответствующих регионов. Многие на Западе ценят эту динамику и фактически прибегают к самокритике, признавая неспособность соответствующих институтов консолидировать и поддерживать распространение основанного на правилах международного порядка, который, по их мнению, должен служить руководящим принципом для всех стран. Европейский Союз, например, пока не выполнил своего обещания стать мощной силой в сфере безопасности и обороны. В этом случае внутренние споры и неспособность достичь консенсуса по ключевым направлениям политики, как правило, еще больше подрывают веру многих в способность европейских и западных институтов действовать в качестве глобальных лидеров. Ситуация усугубляется появлением крайне правого национализма в различных европейских столицах, чему несколько западных лидеров, похоже, полны решимости немедленно противостоять.
Чего следует ожидать?
Несмотря на вызывающий разногласия характер, многие в первую очередь подвергали сомнению его полезность, иранская сделка все же достигла определенного уровня "сдержанности" в американо-иранских отношениях. Однако сделка не смогла устранить присущее сторонам чувство недоверия. Более того, положение Ирана в динамике Ближнего Востока и его отношения с другими ключевыми игроками являются дополнительным элементом, который следует учитывать. Эскалация израильско-палестинского конфликта и беспрецедентный обмен ударами между Ираном и Израилем в апреле 2024 года демонстрируют, что стороны явно не стремятся к миру и взаимному сосуществованию. Учитывая их статус лидера свободного мира, статус, который требует как практического, так и морального лидерства, ожидается, что США будут играть фундаментальную роль в отслеживании дальнейшей вооруженной эскалации. Однако почти наверняка именно американский электорат будет диктовать, в каком качестве будет эта роль. Учитывая значительный вес проблемы, которую представляет Иран, он, несомненно, будет одним из ведущих внешнеполитических факторов, которые избиратели будут учитывать, прежде чем принять решение о "следующем лидере свободного мира".
Гусейн Султанлы
Аналитик - Геополитические риски, Европейское сотрудничество, внешняя политика Азербайджана
Магистр международных отношений Лондонской школы экономики
Лондон, Великобритания