БАКУ /Trend Life/ - Приморский академический краевой драматический театр им. Максима Горького завершает свои гастроли. Они проходили с 1 по 9 июля 2023 года в рамках года Гейдара Алиева и в связи со 150-летием создания Азербайджанского профессионального национального театра и при поддержке Правительства Приморского края Российской Федерации и Министерства Культуры Азербайджанской Республики. На сцене Азербайджанского академического русского драматического театра им. Самеда Вургуна гости из Владивостока (Приморский край, Россия) представили бакинской публике четыре спектакля, в которых играла одна из ведущих актрис труппы Натальи Овчинниковой. Покорившая зрителей пластичностью перевоплощений и удивительной способностью проживать отведённое сцене время, в интервью Trend Life рассказала о творчестве и поделилась впечатлениями о визите в Баку.
- В этом году, можно сказать, Вы отмечаете профессиональное совершеннолетие. Каковое оно для Вас?
- Не чувствуется совершенно! Потому что у меня полное ощущение, что я только окончила институт и пришла в театр. Всё настолько свежо… и как пролетели эти восемнадцать лет?.. Наверное, незаметно... Они были наполнены очень яркими работами и, в первую очередь, образованием себя на сцене от наших замечательных педагогов. Потому что они не только нас учат профессии, но и являются актёрами нашего театра. Мой мастер – Александр Петрович Славский, который предстал перед бакинской публикой в образе Понтия Пилата в спектакле «Мастер и Маргарита», открывавший наши гастроли. Также своим мастером считаю Владимира Николаевича Сергиякова, который воплощал во второй вечер Воланда. Просто Александр Петрович вёл нас с первого курса, и поэтому он Главный Мастер. И могу назвать его таковым, применительно и к моей жизни. Так как педагоги рядом, всё равно чувствуешь себя до сих пор студентом. До сих пор чувствуешь себя учеником. Потому мы внимаем и учимся благодаря своим ролям, педагогам и жизни…
- Приморский академический краевой драматический театр им. М. Горького славится тем, что растит молодёжь. Словно берёт будущих артистов под своё крыло.
- Растит, но не всех берут!
- А вот эта некая предопределённость «принадлежности» не довлеет над будущим сценическим себя определением?
- На самом деле, не стану скрывать, что я сама не рассчитывала, что войду в его труппу. Я безумно любила этот театр. Восхищалась всеми нашими актёрами и актрисами. И эта «молодая кровь»! Так вот по окончании новогодних праздников, с полученными средствами после ёлочных заработков «снегуров-морозов» мы с подругой купли билеты в Москву. Сегодня она звезда столичного телеканала и её мечты сбылись. А тогда мы настолько радостно справляли это действо, что на следующий день оказалось, что я жду ребёнка. Для меня эта новость была воспринята как знак, что всё предопределено не нами. И я конечно же осталась во Владивостоке, без каких-либо сомнений в том, что именно он мой город и именно Приморский – мой театр. И ни разу за прошедшие восемнадцать лет, в течение которых поступало много разных предложений, не допустила мысли, что я могу уехать.
- Насколько актуален сценический тандем ученика и педагога в процессе собственного роста?
- Актуален на абсолюте! На любви! Настоящей реальности в момент, когда оказываешься полноправным партнёром с человеком, ведущим тебя в профессию со студенчества. У нас был спектакль «Тринадцатый или Безумная ночь», где я играла любовницу персонажа, в роли которого выходил мой педагог. Конечно, сначала были деревянные руки и ноги. Но в какой-то момент в мозгу включается установка, что ты должен соответствовать ему. Что ни в коем случае не должен дать маху и проиграть. Во-первых, это уровень твоего педагога, можно сказать, я его лицо. И нельзя позволить своим эмоциям замешкаться по ходу действия. Или где-то быть хуже хотя бы на секунду.
- Но ведь со временем нарабатывается собственный актёрский опыт, а тут могут и «шлёпнуть»…
- Случается… но я благодарна нашим педагогам. Они всегда оказывают такую огромную поддержку, что даже если где-то произошёл некоторый «сбой», или проявилась личная неуверенность, то сразу же слышу с характерными интонациями: «Так, Овчинникова! Ты чего?! Нагло! Смело! Вперёд!». И ты просто не имеешь права по-другому…
- А бывает «не хочу»?
- Конечно, мы же все люди. Мы живые и не роботы. И бывает упадок сил. Есть семья, дети, которых не хочется оставлять в праздники, в какие-то семейные мероприятия. Но опять-таки благодаря педагогам мы знали, на что мы идём, выбирая актёрскую стезю. Нам сразу же сказали, что театр – такая машина, которая не терпит ничего. А потому надо просто принять, что праздников никогда не будет, личное – уже потом. Первым делом – наше ремесло. Актёры не принадлежат сами себе. Нужно успевать в короткие «паузы» делать то, что может позволить себе обычный человек с «нормальной» профессией. Тот, кто заполняет зрительный зал, и для кого мы выходим на сцену. Я знала, на что иду...
- Зачем?
- Отвечу так… Сначала, конечно, наверное сыграл момент того, что когда тебе Бог даёт какие-то таланты. И когда эта данность в тебе развивается, понимаешь, что глупо было бы это всё внутри себя закопать. Потому и профессию выбирала, опираясь на уже обретённый опыт участия в народном ансамбле, занятия спортом… Будучи всегда на виду, понимала, что внутреннее удовлетворение там, где мне комфортно и хорошо. Там, где я чувствую себя на своём месте. Потому и выбор будущности был не так уж и долог. Где можно танцевать, петь, стихи читать? На сцене! Хотя в детстве никогда не была в театре и только в студенчестве поняла дающие ею возможности. Только когда отправилась поступать, стала проходить экзамены и пришла в театр первыми мыслями стали те, что такое существование на сцене мне не дано. Смотрела на актёров и постоянно задавалась вопросом, как они это делают. Вот только отступать это вообще не моё! Моя мама всегда удивлялась тому, что уже с детства, если я за что-то бралась, оставить начатое для меня было немыслимо. Буду идти до конца. Мне будет больно. Я буду плакать. Мне будет неприятно. Но я всё равно добьюсь своего, чего бы мне это не стоило. Так и в случае с Дальневосточной государственной академией искусств отступать было проигрышем и не приемлемо. И по прошествии времени, я понимаю, что появились поклонники и мои спектакли становятся лекарями душ. У меня достаточно историй, когда люди пишут и рассказывают свои трагические моменты жизни.
- Хоть одну…
- Расскажу… Шесть лет идёт спектакль «Эдит и её демоны». Буквально, год-полтора назад мне написала женщина, рассказанная история которой потрясает до глубины человеческой сути. Её девочка была абсолютной отличницей, спортсменкой. Однажды возвращаясь с тренировки, столкнулась с подростками, которые совершили отвратительнейшее действие. Они изнасиловали её и девочка, не сумев это пережить, покончила жизнь самоубийством. Её мама не просто потеряла смысл жить дальше. Она оказалась сама на грани, перешагнуть которую оставалось лишь, сделав шаг. С мужем они расстались, не найдя в себе сил вместе пережить горе потери ребёнка. Оставшись одна, женщина замкнулась, но друзья не оставляли попыток хоть как-то вернуть человека. Однажды тем удалось привести несчастную женщину на «Эдит», после чего та написала мне письмо, над которым я долго плакала… Самыми потрясающими строками стали те, в которых она благодарила меня за силы, помогающие ей жить дальше после знакомства с историей жизни Пиаф, о которой рассказывается в спектакле и кого я играю. Там же она писала, что каждый год, как только ей становится невмоготу, она приходит на спектакль, после покупает бутылочку вина и крепко засыпает. Как можно не почувствовать как действует искусство театра на человека, когда читаешь: «Я безумно благодарна Вам за то, что Вы продлеваете мне жизнь». Так вот после таких случаев с Пиаф и её непростой судьбой, я получаю письма со словами: «Спасибо Вам большое!», я понимаю, что мы можем подарить людям какую-то надежду, исцелить их сердце и душу. Вот это тоже ответ на «Зачем?»… За этим!..
- Эдит Пиаф, насколько можно судить, Ваша большая главная роль…
- На самом деле не то, чтобы сказать большая. Я играла главные роли до появления Пиаф. Это скорее тот случай, когда артист оказывается в условном огромном холле перед множеством дверей. И открывая какие-то из них, знакомишься с чем-то важным для личного опыта. А после Эдит внезапно они открылись все и, этого никто не ожидал, даже я сама. Как это произошло? Наверное, стечение обстоятельств. Сложилось так, что для меня лично случилось огромное чудо. Это не просто оказалось мощным профессиональным скачком. С высоты сегодняшнего дня, мне кажется, что нет ничего невозможного, а я могу всё как актриса. Даже когда готовишься к другим ролям, настолько стало проще «читать» человеческую психологию, настолько легче происходит разбор по мелочам.
- Получив возможность видеть Вашу Пиаф из партера, могу заметить, что Вы скорее жили ею, чем играли. Нет ли страха стать заложницей этой роли?
- Абсолютно нет! Я… даже не сколько я… Наверное судьба. Хотя не люблю этих громких отсылок, не могу сказать, что напрямую ассоциирую себя с Пиаф. Скорее, где-то там, наверху, кто-то выбрал – будь просто проводником.
- Может она сама Вас благословила?
- Я была бы несказанно рада. Мне посчастливилось побывать на могиле Пиаф. Очень готовилась к этой встрече, сочиняла какие-то монологи, диалоги. Летела во Францию и думала: «Господи! Неужели эта встреча случится?», представляя внутренним взором как всё произойдёт. А перед памятником великой женщине, улетели все мысли, придумки, заготовки. Я просто около получаса молча сидела у её могилы. В этот момент, было осознание её присутствия рядом. Того, что она меня слышит, чувствует, видит. Так зачем слова, когда где бы на каком краю земли я не оказалась, Эдит знает, что я принимаю себя как проводника, дабы память о маленькой женщине с великим талантом не исчезла. Понятно, что песни Пиаф слушают, но прочувствовать и понять глубину трагедии этой женщины, её мощи, её силы, её феномена в моих силах. Тем самым, дав ей вторую жизнь, когда люди обратятся за информацией, чтобы узнать больше о её судьбе и оставленному ею наследию. Особенно молодёжи. Человек жив, пока о нём помнят. Например, некоторые мои поклонники признаются, что после посещения спектакля, песни Пиаф стали неотъемлемы в их play-list списке. Они стали интересоваться переводами текстов песен, чтобы понять, о чём пела Эдит, утверждавшая, что не важно петь, важно, как это делать! Ведь можно спеть телефонную книгу и заставить зрительный зал реветь.
- Творческое мастерство, когда накануне предстаёшь красавицей графиней Дианой де Бельфлёр, а в следующий вечер ты уже изломанная болезнями и разочарованиями Эдит Пиаф, достаточно серьёзно «завязано» на эмоциональных внутренних встрясках. Как удаётся пережить подобное «мотание»?
- А это уже наша профессия, в которой как учил Александр Петрович, выходя со сцены, оставляешь там все треволнения персонажей. Что в идеале должно быть обусловлено одним щелчком. После того как опускается занавес, я вновь Наташа Овчинникова, которая с коллегами и партнёрами может обсудить сценические казусы, случающиеся по ходу спектакля. Зритель не знает о них и не видит, но мы-то в курсе произошедшего. Этим переключением артист должен владеть, чтобы, например, не сойти с ума, нервно и эмоционально не истощить себя. Не стану скрывать, но я не из тех актрис, которым необходимо долго настраиваться на роль. Та же Эдит мне помогает. Правда иногда она долго в меня «вползает», и с началом спектакля я уже, будучи на сцене, чувствую эту реинкарнацию, проигнорировавшую «тот самый щелчок»…
- На мой взгляд, обойти клише Маргариты Тереховой в образе Дианы в «Собаке на сене» Вам удаётся благодаря стилистической подаче режиссёра.
- Однозначно! Перенос в шестидесятые годы прошлого века сыграл свою роль. При этом мы не преследуем желание показать, что мы любим переделывать и переиначивать классику на свой лад. Задача была именно в том, чтобы избежать сравнения с известным фильмом Яна Фрида. Это было желание абстрагировать зрительское восприятие от него, и показать наше прочтение и нашу версию этого произведения. Что, несмотря на временные привязки, узнаваемая история актуальна и может произойти и в наши дни. Это же любовь! Человеческие взаимоотношения! Мы немного приблизили героев к нам, настоящим. Хотя есть «реверанс» в сторону времени, дабы напомнить о том, когда Лопе де Вега написал свою «Собаку на сене». В этом зрителю даётся и лёгкий намёк, что артисты могут сыграть пьесу и в аутентичных костюмах, принеся атмосферу Ренессанса. Мы можем и так, и так… как это у нас называется – синтетический артист!
- При этом Вы выходите и в небольшом образе Фриды в «Мастере и Маргарите». Образ, запоминающийся точечным характером несчастной женщины, у которой отобрали право на существование.
- Для меня лично, то, что сотворила Фрида невозможно! Но как говорят, даже если тебе выпало играть отрицательную роль, нужно найти в персонаже что-то хорошее. Не бывает плохих людей, есть обстоятельства и несчастья, которые происходят в жизни этого человека. И лишь они накладывают определённые тени и штрихи на его судьбу, на его проявления. Человек бывает слаб, но это не значит, что он плохой. Конечно, он может совершить отвратительный поступок, но каждый раз нас учат оправдывать своих героев. Так вот Фрида, проходит параллелью Иешуа. Маргарита смогла оправдать детоубийство, совершенное матерью, и облегчить той участь. А Понтий Пилат не смог найти оправдания бродячему философу. Красной линией проведено насколько великодушнее Маргарита, не побоявшаяся выпросить прощения для Фриды у Воланда. И насколько прокуратор не смог противостоять синоду, обрекая невиновного, а он в том не сомневался, на страшную мученическую смерть. И несмотря на то, что Фрида – маленький эпизодик, он придаёт драматургическую «выпуклость» неразрывному сценическому повествованию.
- Вашим героиням присущи разные голосовые регистры. Как они подбираются?
- Наверное, это происходит в процессе работы над образом. Когда тот в тебя «вселяется». Потому что я против того, чтобы играть. Игра – это для плохих артистов, ещё не созревших. Для меня есть понятие «жить». А когда ты вселяешься в другого человека, безусловно, у того другой голос, отличная походка, иной взгляд. Так вот наша задача два с половиной часа быть не собой, а тем человеком, которого ты пытаешься оживить в пространстве сцены. Наверное, все от этого зависит. Но с Эдит мы очень долго работали с педагогом по вокалу. Я по жизни сопрано, и на низких обертонах собственно и не разговаривала. Так она полностью поломала все мои регистры и расширила диапазон. Я безумна благодарна ей за это. Сейчас я могу владеть диапазоном в любом спектакле. Например, в спектакле «По морозу босиком», я воплощаю совершенно другой образ - Лидию Русланову, русскую женщину с русской душой.
- Профессия актрисы подразумевает проживание разных ипостасей. Можно ли вдруг потеряться среди этого многообразия?
- Наш художественный руководитель просто не даёт этого сделать. Даже если он где-то слышит знакомую «интонацию», то говорит, что это уже не интересно. Он уже это видел и слышал. И вот начинаешь копаться, копаться и копаться. Это процесс. Как я отметила выше – образовательный. Мы как врачи, всю свою жизнь учимся. Ведь как только актёр садится на свой конёк, старается себя пощадить и играть «в пол ноги», то зритель сразу видит эту расслабленность. Его не обманешь.
- Есть ли вероятность отказаться от предложенной роли, которая по ощущениям «не вползает», или будете «уходить на сопротивление»?
- На сопротивление буду уходить! Дело в том, что профессия наша имеет особенность не прощать. Вариант «у меня полно ролей, я хочу отдохнуть, пусть играют другие» чреват. Конечно, есть элемент усталости и кажется порой, что назначенную режиссёром роль с твоей точки зрения можно было бы отдать и другой актрисе. Но прежде всего, художественному руководителю виднее. Есть ещё и материальная сторона, когда он понимает, что на артиста ходят, а театр зависит от финансовой составляющей, в которой заинтересованы все и с которой не поспоришь. Как только ты начинаешь как-то уклоняться, избегать, находишь ссылки на отказы, профессия тут же тебя наказывает. Это происходит как-то само собой и никуда от этого не деться. Поэтому я считаю, что пока тебе дают роли, что пока в тебя верят и пока на тебя ходят, споры не приемлемы. И потом, наша профессия не настолько продолжительная. Особенно, когда ты не характерная актриса, а выходишь «голубой героиней». Хотя у меня есть мадам Грицацуева в «12 стульях». Те же Пиаф и Русланова, всё-таки, характерные роли. Разноплановому артисту уготована более долгая сценическая судьба. А так… Ну ещё лет десять, а потом я буду выходить в ролях смешных бабулек или мам.
- Готовы к такому?
- Конечно! Я наоборот за то, чтобы трезво оценивать свои силы, внешность, соответствие образу. Например, в постановке «Ханума» одну из ролей мы делили с Валерией Брюхановой. Пришёл момент, когда из зеркала на меня смотрела уже не та, кто даже за гримом сможет скрыть свой возраст. Пришло чёткое понимание, что дальше таковое на приемлемо. Набравшись наглости, я подошла к Ефиму Семёновичу и попросила снять меня с роли. И это не потому, что я не хочу и прикрываюсь годом рождения. И хотя у меня есть Китти в «Анне Карениной», делая грим молодого лица, ловлю себя на обращениях к небесам, чтобы никто не заметил мой паспортный возраст.
- Вы работаете во имя и ради публики. В Баку Вы приехали впервые. Сейчас, уже познакомившись с нашим зрителем, какие впечатления?
- Прежде всего, это огромное удовольствие! Я упоминала на пресс-конференции про диалог со зрителем. Он всегда очень интересен. Особенно когда люди в зале сидят и молчат. И реагируют совершенно иначе, чем наша публика. Я восхищена вашей публикой.
- По окончанию каждого спектакля вашего театра на сцене Русского драматического театра публика аплодирует стоя.
- Это кайф! Мы видим со сцены эту отдачу. Это – счастье! Тот момент, когда ты не хочешь уходить. Уже не важна степень усталости, и тебе неловко уходить. Ведь люди в зале стоят и ждут нас. Отдельным пунктом признания – цветы от зрителей. Когда ты видишь цветы, глаза и лица их преподносящих, тебя переполняет такой эмоциональный подъём! Что ещё нужно артисту? Значит, не зря потрачены два с половиной часа как твоего времени, так и тех, кто решил провести вечер с тобой.
- Бакинская публика начала одаривать с первого же представления. Тем более, что сцена нашего театра уступает в размерах Вашей родной, и зритель буквально лицом к лицу.
- Как только опустился занавес в первый вечер, мы кричали и практически прыгали от восторга. Мы были настолько счастливы тем, что нас здесь ждали и приняли превосходно, что состоялся такой восхитительный контакт со зрителем.
- К счастью, гастроли были относительно длительными, и у Вас была возможность поближе и не особенно спеша познакомиться с городом. Что такое для вас Баку?
- Баку - это солнце. Это лучезарные глаза. Баку – это тепло. Баку – это искусство. Это невероятное творчество. Баку оказался таким родным. На второй день, когда мы шли в театр, создалось впечатление, что мы здесь живём. Не было ощущения чужеродности, потому что создалось впечатление, что здесь ты всё знаешь. Мне здесь хорошо, спокойно и комфортно. Это то место, куда хочется возвращаться.
- А наш Русский драматический театр?
- Он великолепный и такой уютный. Дело в том, наша гастрольная деятельность позволила познакомиться с разными театрами. Ваш вызывает неподдельное восхищение. Нас не везде принимают радушно, особенно когда дело касается столичных городов. Здесь же каждый старался помочь при необходимости, и создавали все условия. Хозяйки гримёрок даже попросили оставить на зеркале какие-то пожелания. Они такие чудесные, и ходят на каждые наши спектакли.
- А что, если вдруг Вас бы пригласили работать в Баку?
- Только с театром. Никогда в жизни я не променяю свой родной театр. Никогда не предам Ефима Семёновича. Я не имею на это право. Даже антрепризой. А вот в гости – обязательно! Показать ещё что-нибудь. Тем боле нам есть что представить. Очень хочется вернуться сюда вновь, обменяться опытом и посмотреть, что идёт у вас, для того чтобы понять мастерство вашей труппы.
- Что увезёте с собой?
- Однозначно – солнце! От сына знаю, что у нас дожди, молнии и грозы. Погода оставляет желать лучшего. И хочется подарить солнце нашему Приморскому краю. Увезу великолепные воспоминания и надежду, что мы сюда обязательно вернёмся!
Татьяна Иванаева специально для Trend Life
