Баку, 31 января / корр. TrendLife Эльдар Гусейнзаде/
О Ниязи, фортепиано и опере в интервью с главным дирижером Азербайджанского Государственного театра оперы и балета Джаванширом Джафаровым.
Народный артист, заслуженный деятель искусств, главный дирижер Театра оперы и балета, работавший над более чем полсотни опер и балетов в различных театрах. И это еще далеко не все, что можно сказать о дирижере Джаваншире Джафарове. Его судьба полна неожиданных событий, и благодаря многим из них сложилась его карьера.
- Насколько мы знаем, дирижером быть Вы не планировали...
- Совершенно верно. Я в музыкальное училище поступал, чтобы быть пианистом. После того, как я проучился в классе фортепиано два года, меня увлекло дирижерское искусство.
- Чем?
- Возможностью собирать вокруг себя много людей, музыкантов, которые под руководством дирижера воссоздают то или иное произведение.
- И Вы решили изменить профиль?
- Да. В 70-е годы у нас не было кафедры симфонического дирижирования, только хорового. Учась на третьем курсе, я решил, что лучше начать с хорового дирижирования, тем более, что к этому было влечение. Я поступил на третьем курсе в класс к Эдуарду Новрузову. Но потом я перешел в класс Аллы Алексеевны Листенгартен, одной из лучших в то время педагогов. Я у этих людей очень многому научился за два года. Ну а потом Алла Алексеевна посоветовала мне поступать в Ленинград. Я первое время не хотел, боялся, что не поступлю, таким образом, целый год потеряю, а тут и армия на носу. Но она настояла, и я рискнул. Зимой 1971 года я поехал на прослушивание у таких педагогов, как Александр Иванович Крылов, Елизаветта Петровна Кудрявцева. Это были знаменитые хоровые дирижеры того времени. У них в классе я прошел консультации, показал, что умею. Они мне сказали, что шансы поступить у меня есть. Я, конечно, воспрянул духом и решил попробовать. Исрафил Ахадзаде, директор музыкального училища, дал мне специальную рекомендацию. Так я поступил в Ленинградскую Государственную консерваторию им. Н.А.Римского-Корсакова на факультет хорового дирижирования.
- Почему не симфонического?
- Потому что поступать туда было сложнее. Можно было попадать или на целевое место, выделенное для республики или же ты должен был закончить какой-то факультет консерватории, чтобы потом поступать на симфонический. Тогда со мной вместе поступал Валерий Гергиев. Он шел от Кабардино-Балкарии, то есть с целевого места. А другие, кто поступал, шли после завершения какого-то факультета в Ленинграде. Ну а я легко попал на хоровое дирижирование.
Ленинград
- Чем Вам запомнились годы учебы в Ленинграде?
- Ленинградская консерватория имела какую-то сумасшедшую, привлекательную ауру. Мы приходили в нее с утра и выходили часов в семь-восемь вечера. Мало того, что мы на свои занятия ходили, мы и другие классы посещали. Ходили и к симфонистам, и к вокалистам. Мой же класс был забит всегда. То есть, сидело человек двадцать студентов. Так интересно было. После окончания консерватории нас распределяли по всей России. То есть, мне предлагали остаться под Ленинградом, уехать в Омск главным хормейстером, в Новосибирск дирижером-хормейстером Театра музыкальной комедии. Но в Баку у меня была мама, и я решил не отдаляться от дома. В 1976 году, учась на пятом курсе, пришел к Азеру Гусейновичу, он тогда был директором Театра оперы и балета, и сказал, что хочу пройти практику здесь, может, сгожусь на что-нибудь. Он согласился. Практику я прошел в Баку. А потом вернулся в Ленинград, чтобы сдать государственные экзамены. В нашей Ленинградской консерватории все друг друга как бы оберегали. Например, закончившие учебу раньше меня года на два и прошедшие армию, приходили и говорили, что есть два места в ансамбле песни и пляски в погранвойсках или в Ленинградском военном округе и т.д. То есть, если хочешь служить под Ленинградом, пожалуйста, надо только полгода на карантине побыть. Так, я полгода был где-то на заставах, а потом приехал и прослужил уже год в ансамблях Северо-Западного округа.
- А потом Вы вернулись в Баку?
- Да, 28 декабря 1978 года я приехал в Баку. А уже со второго января 1979 начал работать простым хормейстером. Буквально через полгода отсюда уехал главный хормейстер Герман Карякин и на его место назначили покойного Ниджата Меликова. Я в то время думал, что буду все время оставаться на втором плане. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает...
Ниязи
- Вы начали работать с Ниязи...
- Да, он пригласил меня хормейстером в Государственную капеллу. Буквально через три месяца меня назначили ее художественным руководителем, и я работал под его непосредственным руководством.
- А как это - работать с Ниязи?
- Всем был известен сложный характер Ниязи, но ко мне он относился всегда благожелательно, помогал. Порой, когда мы репетировали внизу, в зале, он выходил из своего кабинета и сидел на репетициях. В те времена, в основном, все правительственные мероприятия вел Ниязи. Однажды он мне сказал: "Пришло время - встать за пульт". И я вместо него дирижировал на одной из репетиций увертюру к "Кероглу". А спустя некоторое время капелла должна была исполнить какое-то произведение Магомаева. Ниязи оркестровал его и дал дирижировать мне на одном из мероприятий. Так он меня впервые выпустил, доверил оркестр. А потом уже перед всеми мероприятиями репетиции с оркестром проводил я, ну, а сам концерт, конечно, вел он. Я очень благодарен Ниязи за то, что он меня очень оберегал. Помню, в 1984 году был большой концерт в филармонии. После него к Ниязи подошел ныне здравствующий, бывший директор Театра музыкальной комедии Бала Касимов. Он попросил у Маэстро, чтобы я поработал у него дирижером. Ниязи тогда вспылил. Не дай Бог, чтобы я без его ведома согласился.
Театр Музкомедии
- Тем не менее, Вы туда попали. И, мало того, это стало переломным моментом в Вашей карьере.
- Да, после смерти Ниязи я остался один, без руководителя, и был вынужден уйти из капеллы. Я остался без работы. А в начале 1986 года был издан приказ о моем переводе в Театр музыкальной комедии. Я пошел простым рядовым дирижером, а буквально через пять-шесть месяцев, на меня взвалили весь репертуар русского сектора, а затем - и азербайджанского, и вскоре я был назначен главным дирижером. Так, не имея специального симфонического образования, я стал главным дирижером Театра музыкальной комедии.
- А такое часто случается?
- Бывает. К примеру, Кязим Аливердибеков, не имея симфонического образования, также был дирижером. Та же ситуация была и с Талехом Ганиевым. В Музкомедии я значительно обогатил свой репертуар: "Летучая мышь", "Моя прекрасная леди", "Сильва", "Марица", "Веселая вдова", То есть, тогда в нашем театре играли самую популярную классику. Мы выезжали на гастроли на полтора-два месяца. В Музкомедии я набрался практики работы с симфоническим оркестром. Очень помогло и то, что я учился и в Баку, и в Ленинграде. Конечно, я и сам занимался, очень многое узнал самостоятельно. Для меня Театр музыкальной комедии стал очень важной ступенью.
- Где Вы стали работать после развала Союза?
- В Музкомедии я не остался. На то были причины личного характера - тяжелая семейная ситуация. В 1989 году трагически погибли родственники. Две сестры жены, зять и трое детей. Но у них осталось три девочки в Шамкире. И я был вынужден переехать туда. Около трех-четырех лет я там работал заместителем заведующего отделом культуры. А в 1993 году, когда девочки подросли и поступили в институт, вернулся в Баку.
Покойный Газанфар Топчиев, зная меня, взял снова в Музкомедию. Три года я проработал простым дирижером.
Театр оперы и балета
- Как Вы попали в Театр оперы и балета?
В конце 1995 года я познакомился с Акифом Меликовым, директором Театра оперы и балета, который предложил мне поработать над оперой "Ашыг Гариб". Мне хватило двух-трех дней, чтобы подготовиться, но все затихло. Я решил, что мою работу сочли неинтересной. Однако в январе 1996 меня снова пригласили к Акифу Меликову - случилось так, что в то время театр остался без дирижера. "Помогу всем, что в моих силах", - сказал я. Поначалу, конечно, весь репертуар потянуть не мог. Взял только "Лейли и Меджнун", "Ашуг Гариб", "Шах Исмаил" - самые ходовые спектакли. А из классики - "Жизель", "1001 ночь". Акиф Туранович сразу сказал, что пока будет приглашать дирижеров из Грузии, чтобы я мог освоиться с новой работой и не перегружался.
- Какие проблемы испытывал театр в то время?
- У нас фактически балетной труппы тогда не было. Да и вокалисты были, в основном, преклонного возраста.
- Что было самым тяжелым в то время?
- Постоянная замена репертуара. То есть, готовимся мы к спектаклю, а солисты балета чего-то исполнить не могут. Состав балетной труппы у нас был очень скользящий. Приходили, танцевали, уезжали. Только к 1998-99 годам, когда пришла Юлана Аликишизаде, труппа окрепла. Упор делали на молодых, хотя еще в 1996 году молодежь подпускать боялись, считали, что они не потянут. С вокалистами было проще, у нас был какой-то определенный костяк.
- А были ли проблемы с оркестром?
- Конечно. У нас было много музыкантов из военных оркестров, много пожилых людей, которым не все удавалось освоить. Мне приходилось набирать новых музыкантов. А пока сделаешь это, пока весь ансамбль поставишь на рельсы по-новому, необходимо время, а его не было. Мне нужен был свой костяк здесь, в театре - хотя бы человек двадцать-тридцать. Я их нашел и занимался с ними отдельно. На основе этих занятий мы и делали спектакли. Кстати, недавно у нас в театре проводился музыкальный конкурс, главной целью которого было набрать новых музыкантов. В жюри мы пригласили много специалистов. Больше всего было кларнетистов. А, например, фаготистов и габоистов не было ни одного. Была всего одна виолончелистка - девочка из одиннадцатого класса музыкальной школы. Вот такая ситуация. Я взял этих ребят. Мы с ними и летом будем работать.
- Каков Ваш прогноз на развитие академической культуры в Азербайджане?
- На мой взгляд, развитие идет в верном направлении. Показателей тому много. К примеру, поездка нашего симфонического оркестра во Францию, на фестиваль Дебюсси. В прошлом году ездили в Австрию, а в этом - поедут в Германию. Театр оперы и балета со спектаклем "Девичья башня" выезжал в Анталью, а с "1001 ночью" и "Лейли и Меджнун" - в Стамбул, в Москве показывали балеты Гара Гараева, а "Любовь и Смерть" Полада Бюльбюльоглу показывали и в Маринке, и в Большом театре. Все это говорит о многом. Работа, которую ведет Акиф Туранович Меликов в последние десять лет, дает плоды. Этот человек очищает театр, постоянно обновляет его, каждый месяц приглашает гастролеров, привлекает много иностранцев на спектакли, рекламирует театр. Зал всегда бывает полным, а для артиста - это главное.
О плюсах и минусах
- Вы дирижировали не только в Баку, но и в Москве...
- Да, "1001 ночь" и балеты Гараева. Конечно, определенные опасения были. В зале сидели высокие профессионалы, а у нас фактически было всего две репетиции. Но замечаний не было, играли музыканты очень аккуратно.
- Кто для Вас идеальный дирижер, есть ли такой?
- Честно говоря, не думаю, что существует идеальный дирижер. У каждого есть свои плюсы и минусы.
- Вы о своих - знаете?
- Да, они у меня есть. Их замечают другие и потом мне на них указывают. К примеру, объясняют, что если будешь здесь замедлять, то поломаешь сюжетную линию и т.д.
- Были ли дирижеры, на которых Вы хотели бы походить, за работой которых специально наблюдали? Конечно, за исключением маэстро Ниязи.
- В Ленинграде я очень часто ходил на репетиции Мравинского. Правда, он не любил, когда кто-то наблюдал за его работой. А еще я очень часто ходил на репетиции Темирканова. Мне очень нравилась скупость его жеста. Он просто и очень легко вел оркестр. В училище я раз десять ходил на фильм "Кармен", где дирижировал фон Караян. Я никак не мог уловить тонкости его дирижирования. Я слышал музыку - она лилась откуда-то с конца зала, а он работал впереди. Этому способствуют хорошо отработанные репетиции.
- Ваша последняя большая работа?
- "Любовь и Смерть" Полада Бюльбюльоглу. Не хочу себя хвалить, но композитор был доволен. Мы должны были записать для балета сначала музыку. Мне дали партитуру, я быстро отрепетировал, записал. Работа была большая, но приносила удовлетворение. Мы и в Санкт-Петербург, и в Москву с этим спектаклем ездили.
- Есть еще что-то, что Вы хотели бы дирижировать?
- Да, хочу поставить и русскую классику, и современные произведения, но пока идем классической дорогой, чтобы не потерять зрителя. Потом можно будет экспериментировать. Очень удачный был эксперимент с "Болеро" Равеля. Маленький спектакль, всего 17 минут, но, тем не менее, очень изящный и красивый.
- Вы также и преподаете...
- Да, я доцент Музыкальной Академии, работаю на кафедре хорового дирижирования. Также
преподаю в Национальной Консерватории.
- Есть ли способные студенты, которые вырастут в больших музыкантов?
- Да. К примеру, сейчас у меня есть одна девушка, которая закончила Национальную консерваторию. Она хочет в Сумгайыте создать маленький оркестр, и у нее есть шансы.
- А Вы не забываете то, с чего начинали - фортепиано?
- Нет. Я играю. И не только для себя. Когда начинаю изучать партитуру, сначала проигрываю весь клавир, смотрю ноты, а уже потом играю партитуру. Фортепиано невозможно забыть, а уж тем более - дирижеру!
