Как США и Китай делят мир на зоны влияния

БАКУ /Trend/ - Апрель 2025 года может войти в историю XXI века как точка невозврата в отношениях между двумя крупнейшими экономиками мира — Соединёнными Штатами и Китайской Народной Республикой. За один день риторика превратилась в реальность, экономическая напряжённость — в стратегический конфликт, а попытки избежать лобового столкновения — в полномасштабную торговую эскалацию. В этой новой фазе противостояния не осталось ни недосказанностей, ни скрытых рычагов. Ставки стали предельно ясны: "бороться до конца", как это обозначили в Пекине, или навязать победу в игре на выживание, как это видится в Вашингтоне.

Официальные лица обеих стран говорят на языке ультиматумов. 8 апреля Дональд Трамп заявил о введении беспрецедентной тарифной ставки в 104% на китайские товары. Всего через несколько часов в Пекине прозвучал ответ: тарифы на американский импорт будут увеличены до 70%, а сотрудничество по критически важным вопросам, таким как контроль за фентанилом и транснациональная преступность, будет заморожено. Впервые со времён начала торгового противостояния в 2018 году разрыв стал не просто вероятным — он стал почти неизбежным.

Что привело к столь острой фазе конфликта? Почему переговоры, которые ранее считались единственным выходом из тупика, больше не рассматриваются как вариант? Почему Пекин больше не сдерживает ответные меры, а Вашингтон — дипломатические выражения? Ответы лежат на пересечении политических амбиций, экономических интересов и глобального геостратегического расклада.

Внутренние факторы в США, прежде всего, выборный цикл и усилия Трампа по мобилизации электората, спровоцировали эскалацию, которую сложно интерпретировать как исключительно экономическую. Китай же, осознавая хрупкость мировой экономики и собственную уязвимость, принял решение о переходе от обороны к активному сопротивлению. Это решение подкреплено внутренним консенсусом элит: время дипломатии прошло и пришло время испытаний.

В этой статье мы детально проанализируем каждый аспект новой торговой войны: от введённых тарифов и реакций рынков до стратегических последствий для компаний, трансформации глобальных цепочек поставок, финансовых мер поддержки, и, главное — к чему всё это может привести.

Перед нами — не просто конфликт интересов. Это столкновение экономических цивилизаций, в котором на карту поставлены будущие форматы глобального лидерства, правила игры и даже сама идея открытой мировой торговли. Вопрос стоит ребром: не окажется ли апрель 2025 года прологом к новому расколу — экономическому, политическому и технологическому — между Востоком и Западом?

По итогам 2024 года торговый оборот между США и Китаем составил 589 миллиардов долларов, что на 4,3% меньше, чем в 2023 году (616 млрд), продолжая тенденцию на постепенное снижение, начавшуюся ещё после введения первых тарифов в эпоху Трампа. Несмотря на это снижение, Китай оставался третьим по величине торговым партнёром США после Канады и Мексики.

В первом квартале 2025 года товарооборот упал ещё на 8,7% в годовом выражении, составив 131,2 миллиарда долларов, что свидетельствует о продолжающемся охлаждении отношений даже до объявления масштабных тарифов.

Экспорт США в Китай в 2024 году: $157 млрд

Структура экспорта:

• Сельское хозяйство (соя, кукуруза, пшеница, сорго) — $28,6 млрд
• Авиационная промышленность (комплектующие, двигатели) — $23,4 млрд
• Полупроводники и электроника — $20,9 млрд
• Автомобили — $12,7 млрд
• Услуги (консалтинг, финансы, юриспруденция, IT) — $19,1 млрд
• Энергоресурсы (СПГ, нефть, уголь) — $17,8 млрд

Импорт США из Китая в 2024 году: $432 млрд

Структура импорта:

• Электроника и комплектующие (включая смартфоны, платы, аккумуляторы) — $121 млрд
• Продукты лёгкой промышленности (одежда, обувь, текстиль) — $58 млрд
• Игрушки и потребительская техника — $44 млрд
• Автозапчасти и компоненты — $37 млрд
• Промышленное оборудование — $33 млрд
• Металлы, химическая продукция, аккумуляторы — $25 млрд

Таким образом, торговое сальдо в пользу Китая в 2024 году составило $275 млрд — одно из крупнейших в истории двусторонних отношений. Это является важным элементом нарратива Трампа о «несправедливом» характере торговли с КНР.

Анализ уязвимостей: кто пострадает больше

США:

• Сельскохозяйственный сектор уже в 2024 году зависел от китайского спроса на 37% по экспорту сои и сорго. Основные поставки шли из Айовы, Канзаса, Небраски — штатов, жизненно важных для победы Республиканской партии.
• Авиация (Boeing) — один из крупнейших экспортёров в КНР. Пекин может заморозить новые заказы, что поставит Boeing в тяжёлое положение на фоне конкуренции с Airbus.
• Технологические компании — Apple, Qualcomm, Nvidia получают либо компоненты, либо прибыль с китайского рынка. Например, Apple продала в Китае устройств на $69 млрд в 2024 году.
• Tesla — около 19,7% всех продаж пришлось на КНР. Гигафабрика в Шанхае — основной производственный актив компании за пределами США.

Китай:

• Электроника и потребительская техника — зависят от американского спроса и каналов сбыта. Например, компания Xiaomi экспортировала в США товаров на $13,5 млрд в 2024 году.
• Производственные цепочки включают американское оборудование, технологии и лицензии. Huawei, SMIC и другие критически нуждаются в технологических компонентах из США и Тайваня.
• Финансовые потоки и IP-зависимость — китайские стартапы и крупные корпорации в значительной мере полагались на доступ к американским рынкам капитала и патентной системе.
• Долговая зависимость США от Китая — Пекин остаётся одним из крупнейших держателей американских трежерис — около $775 млрд по состоянию на февраль 2025 года, хотя этот показатель падает с 2022 года.

Капиталы в бегстве: глобальный flight to safety

Реакция инвесторов была стремительной:

• Фонды-убежища, такие как iShares 20+ Year Treasury Bond ETF, выросли на 3,1% за сутки.
• Физическое золото подорожало до $2,392 за унцию — максимум за всю историю наблюдений.
• Инвесторы покинули активы стран Юго-Восточной Азии: отток средств из Вьетнама, Индонезии, Малайзии достиг $8,7 млрд за первые 4 дня апреля.
• Криптовалюта Bitcoin выросла на 6,5%, достигнув $78,300, в рамках спекулятивного всплеска интереса к "независимым активам".

Валюты и Центробанки: реакции двух гигантов

Народный банк Китая (PBOC)

• 6–8 апреля — экстренные интервенции на валютном рынке: продажа долларов, скупка юаней через госбанки (Industrial & Commercial Bank of China, Bank of China).
• Курс юаня укрепился с 7,31 до 7,25 за доллар, что воспринималось как попытка показать стабильность перед паникой.
• 9 апреля — заявление PBOC: "Мы обеспечим ликвидность и стабильность юаня. Народная Республика не допустит спекуляций на страхе".

ФРС США (Federal Reserve System)

• Официально не вмешивалась, но в кулуарах ФРБ Нью-Йорка подтвердил повышение спроса на казначейские облигации.
• Снижение доходности 10-летних трежерис с 4,18% до 3,92% свидетельствует о бегстве капитала в безопасные активы.
• ФРС опасается, что торговая война может усилить инфляционные ожидания и затруднит траекторию "мягкой посадки" американской экономики.

Рынки облигаций: Китай vs. США

• КНР продолжает диверсификацию портфеля, сокращая долю долларовых активов. По данным Bloomberg, с января по март 2025 Пекин продал US Treasuries на сумму $43,6 млрд — крупнейший квартальный объём с 2016 года.
• Однако ни юань, ни цифровой юань пока не воспринимаются как полноценная альтернатива. Суверенные облигации Китая в юанях упали в цене на 0,9%, а спрос со стороны иностранных инвесторов снизился.
• Растёт интерес к облигациям ОАЭ, Сингапура и Саудовской Аравии, что может сигнализировать о формировании нового финансового центра тяжести в Азии и на Ближнем Востоке.

Риски рецессии: сигналы с рынка

Несмотря на сохраняющийся рост ВВП США (1,9% по оценке в первом квартале), рынки усматривают риск рецессии. Об этом говорят:

• Инверсия кривой доходности на участке 2-летние/10-летние облигации;
• Ухудшение PMI в производственном секторе США (48,7 в марте);
• Прогнозы JP Morgan о снижении потребительского спроса и падении деловых инвестиций в ближайшие 2 квартала;
• Ожидаемое замедление в КНР: эксперты Bank of America прогнозируют замедление роста до 4,1% в 2025 против 5,2% в 2024.

Война технологий: на передовой — корпорации

Если торговая война — это шахматная партия, то технологические компании стали её главными фигурами. С апреля 2025 года не осталось ни одной корпорации, деятельность которой не подвергалась бы риску, будь то через тарифы, ограничения доступа к рынкам, санкции в области интеллектуальной собственности или полный разрыв цепочек поставок. Технологический фронт стал наиболее болезненным — и наиболее геополитически заряженным.

Tesla: удар в сердце электромобильной империи

На 2024 год Китай обеспечивал до 20% мировых продаж Tesla. Гигафабрика в Шанхае выпускала Model Y и Model 3 на экспорт и внутренний рынок, предоставляя Маску доступ к масштабной производственной базе и дешёвой рабочей силе. Но апрельские события поставили этот проект под угрозу.

Риски:

• Китайские чиновники намекнули на возможность пересмотра лицензии Tesla на внутреннюю деятельность;
• Обсуждается введение налога на прибыль иностранных компаний, у которых выручка от КНР превышает 10%;
• Сторонники "жёсткой линии" в партии предлагают национализировать активы иностранных автопроизводителей в случае дальнейшей эскалации.

Цитата:

"Это огромный рычаг для давления на американское правительство, если только Илона не попросят отстраниться от управления страной", — Алисия Гарсия Эрреро, Natixis.

Apple: кризис в логистике и спросе

Apple заработала в Китае $69,3 млрд в 2024 году. Это её третий по объёму рынок после США и Европы. В то же время, большая часть её производственных цепочек завязана на китайских партнёрах: Foxconn, Luxshare, Pegatron и другие.

Уязвимости:

• Китай может ограничить экспорт комплектующих, необходимых для сборки новых моделей iPhone и MacBook;
• Обострение националистических настроений вызывает бойкоты на внутреннем рынке: продажи iPhone в первом квартале 2025 года уже упали на 11,3% в годовом выражении;
• Говорят даже о введении налога на американскую электронику в размере 15%.

TikTok: сгусток геополитической токсичности

Популярное приложение, принадлежащее китайской ByteDance, уже пережило серию попыток запрета в США. В марте 2025 года Конгресс принял закон, обязывающий TikTok либо продаться американской компании, либо покинуть рынок США в течение 6 месяцев.

Проблемы:

• ByteDance отказалась продавать платформу, сославшись на "угрозу технологенного суверенитета";
• TikTok теперь может быть заблокирован в США, что отрежет компанию от рекламного рынка в $10,6 млрд;
• В ответ Китай обсуждает запрет на американские соцсети и стриминговые платформы, включая Netflix и YouTube.

Huawei, SMIC и китайская микроэлектроника

На фоне ограничений США по доступу к передовым чипам и технологиям литографии (EUV), КНР с 2023 года усилила программу "технологической самодостаточности", выделив на неё около $217 млрд. Однако зависимость от американских лицензий сохраняется.

Проблемы:

• SMIC всё ещё не способен производить массово 5-нм чипы без западного оборудования;
• Huawei вернулась на рынок смартфонов, но с чипами уровня 7 нм, что считается отставанием минимум на 2 поколения;
• Любые новые санкции со стороны США в 2025 году (включая запрет на экспорт ПО и оборудования) могут отбросить Китай на несколько лет назад.

Интеллектуальная собственность и цифровой фронт

Пекин рассматривает ответные меры, включая:

• Ограничение защиты IP-прав, принадлежащих американским корпорациям;
• Возможную денонсацию международных соглашений WIPO в части патентов;
• Запрет на использование американских ОС и ПО в госструктурах (аналог китайской "декарбонизации" от Microsoft, Oracle, Adobe).

Интересный сигнал: В китайском интернете появились инициативы по расширению внутреннего культурного производства — продвижение локального кино, анимации, музыки, и ограничение западных контентов как "экономически вредных".

"Бороться до конца": стратегия против давления

После объявления 8 апреля о зеркальных тарифах в размере до 70% на американский импорт, Пекин фактически отказался от прежней тактики "асимметричного сдерживания", заменив её на полную зеркальность. Это означает, что любой шаг Вашингтона в рамках тарифной, юридической или санкционной политики будет встречать прямой, масштабный и публичный ответ.

"Ошибку вдовесок к ошибке", — так охарактеризовал действия США официальный представитель МИД КНР.

"Народ Китая не уступает под давлением. Мы будем защищать нашу экономику — и будущее — до последнего".

На фоне ожидаемого экономического шока руководство КНР активировало инструменты экономического стимулирования, напоминающие действия времён глобального кризиса 2008 года:

1. Снижение нормативов резервирования для банков (RRR)

• 10 апреля PBOC снизил RRR на 100 базисных пунктов, освободив ликвидность в размере 1,2 трлн юаней (~$165 млрд);
• Мера призвана стимулировать кредитование экспортёров и МСП, пострадавших от новых тарифов.

2. Поддержка экспортеров и цепочек поставок

• Региональные правительства получили указание предоставлять налоговые льготы экспортным предприятиям (возврат НДС, субсидии на логистику);
• Минкоммерции КНР активировало программу «Глобальный рынок» — субсидии на участие в международных выставках и выстраивание логистики за пределами США.

3. Возможное снижение ключевой процентной ставки

• Эксперты Nomura и Soochow Securities ожидают, что до конца второго квартала ставка по краткосрочным кредитам будет снижена с 2,5% до 2,25%, впервые с декабря 2023 года.

4. Вливания в реальный сектор

• Планируется создание Фонда переориентации экспорта, объёмом до 2 трлн юаней, для поддержки отраслей, наиболее подверженных рискам (электроника, автомобилестроение, лёгкая промышленность).

Помимо зеркальных пошлин, Китай начал использовать нацеленные ограничения в секторах, где американские интересы уязвимы:

1. Сельское хозяйство

• Запрет на импорт американской курятины, сои и сорго вступает в силу с 15 апреля;
• Главный удар — по фермерам из штатов Айова, Миссисипи и Южная Дакота, традиционно голосующих за республиканцев.

2. Услуги

• Минфин КНР приостановил выдачу новых лицензий американским консалтинговым, юридическим и финансовым компаниям;
• Начата проверка деятельности McKinsey, Boston Consulting Group, PwC и других на предмет «сбора чувствительной информации».

3. IP и цифровая среда

• Китайский патентный офис получил право отказывать в регистрации американских торговых марок и патентов, если они "противоречат национальной безопасности";
• Разрабатывается механизм «технической независимости» в госзаказах: полное исключение американского софта и оборудования из систем госуправления к 2026 году.

4. Научное и правоохранительное сотрудничество

• Прекращено сотрудничество в области контроля за оборотом фентанила, борьбе с киберпреступностью и транснациональным терроризмом;
• КНР обвинила США в «политизации наркопроблематики» и использовании её в качестве торгового рычага.

Одна из ключевых стратегий Пекина — диверсификация экспортных направлений и снижение зависимости от американского рынка. Уже сейчас:

1. Укрепление связей с ASEAN

• Подписание в марте 2025 года Регионального инвестиционного пакта с Малайзией, Индонезией и Таиландом;
• Рост торговли с ASEAN в Q1 2025 — +6,9%, несмотря на общее замедление внешнего оборота.

2. Расширение пояса "Один пояс — один путь"

• Объявлены планы строительства нового логистического хаба в Ташкенте (Узбекистан), ориентированного на экспорт в ЕАЭС и Ближний Восток;
• Возобновлены переговоры с Египтом и Кенией о свободной зоне торговли.

3. Торговые блоки без США

• Поддержка инициативы по созданию Восточноазиатского торгового коридора, в который войдут КНР, Россия, Иран, Турция и Пакистан;
• Ведётся работа над цифровым юанем как инструментом для расчётов в обход SWIFT и американских санкций.

Переход от торговой войны к "войне идентичности"

Текущий конфликт стал частью более широкой политической рамки, в которой США противостоят "авторитарным режимам". Китай — главный "враг по умолчанию" в этой конструкции. Экономическое противостояние используется для формирования нового американского консенсуса, где Китай — не просто конкурент, а цивилизационный антагонист.

Цитата из отчёта Heritage Foundation (март 2025):

"Америка обязана отрезать Китай от критических технологий, финансовых рынков и политического влияния. Только так можно сохранить лидерство свободного мира."

Роль лоббистов и технологических элит

Несмотря на видимую конфронтацию, внутри американской бизнес-элиты нет единства. В то время как аграрный сектор и часть автопрома категорически против обострения (особенно в штатах-экспортёрах), правоконсервативные лоббисты, ориентированные на энергетическую и оборонную промышленность, фактически подталкивают Трампа к жёсткой линии.

Особое внимание привлекает фигура Илона Маска, который одновременно является:

• Крупнейшим бенефициаром китайского рынка (Tesla),
• Советником Трампа по вопросам инноваций,
• Потенциальным заложником торговой войны — и одновременно её инструментом.

"Трамп использует Маска как щит и меч. Если Китай ударит по Tesla — это будет воспринято как атака на американского героя. Но если Маск окажется в КНР слишком зависим — он будет вынужден подыграть обеим сторонам", — комментирует Financial Times.

Демократы: критика, но не сопротивление

Хотя демократическая оппозиция критикует "импульсивность и непредсказуемость" внешнеэкономического курса Трампа, по сути она соглашается с ключевыми постулатами: Китай — угроза, цепочки поставок нужно возвращать домой, а технологии — защищать.

"Мы должны стоять твёрдо в защите наших интересов. Но у нас — другая стратегия: координация с союзниками, системная работа, а не хаотичные выстрелы в ногу", — заявил Энтони Блинкен в интервью Politico 5 апреля.

Таким образом, формируется двухпартийный консенсус по "сдерживанию Китая", что означает: даже в случае победы демократов в ноябре, курс Вашингтона вряд ли принципиально изменится.

Пентагон и стратегия давления

За рамками экономики торговая война вплетена в более широкий узор американской стратегии "тотального сдерживания" Китая:

• С 2023 года активизирована военно-морская активность США в Южно-Китайском море;
• Пентагон опубликовал в феврале "Белую книгу", где Китай назван "главной угрозой глобальной стабильности";
• АUKUS, QUAD и другие блоки усилены экономическими функциями: экспорт контролей, стандартизации норм, блокировки критической инфраструктуры.

Торговая война — лишь фасад. За ней стоит попытка вытеснить Китай с ключевых позиций в глобальной архитектуре.

От доллара — к юаню? Попытка вырваться из орбиты США

Торговая война 2025 года дала новый импульс процессу, который китайские стратеги уже давно называют финансовой деколонизацией. Под этим подразумевается постепенный отказ от доллара как инструмента расчётов, накопления резервов и влияния США на глобальную экономику.

"Доллар превратился в оружие. Мы не можем позволить себе зависеть от враждебной валюты", — говорится в аналитической записке Народного банка Китая, распространённой среди членов Политбюро в конце марта 2025 года.

С апреля 2025 года КНР активизировала усилия по продвижению цифрового юаня (e-CNY) как инструмента международных расчётов:

• Платёжная платформа e-CIPS получила обновление, позволяющее в реальном времени проводить трансакции в цифровом юане без прохождения через долларовые корреспондентские счета;
• Подписаны пилотные соглашения с ОАЭ, Саудовской Аравией, Ираном и Пакистаном о проведении нефтегазовых расчётов в e-CNY;
• Ожидается запуск межбанковской сети CIPS+, объединяющей более 300 банков из 18 стран, включая членов БРИКС и ЕАЭС.

КНР делает ставку на то, что цифровой юань сможет стать "азиатским евро", особенно в зонах, где США теряют политическое влияние.

Блок БРИКС+: геоэкономическая альтернатива G7

На фоне кризиса доверия к западной модели глобализации, БРИКС+ превращается в неформальный блок экономического выживания для стран Глобального Юга. С 2024 года к коалиции присоединились:

• Иран, Аргентина, Саудовская Аравия, ОАЭ, Египет и Эфиопия;
• Ведутся переговоры о членстве с Индонезией, Таиландом, Казахстаном и Алжиром.

Цель — создание альтернативной финансовой экосистемы:

• Инфраструктура для расчётов в национальных валютах и цифровых токенах;
• Инвестиционный банк БРИКС+ с капиталом в $500 млрд (по состоянию на начало 2025);
• "Биржа стратегических товаров", где нефть, зерно, редкоземельные металлы торгуются вне доллара.

Китай и ЕАЭС: новая логистика, новые связи

С весны 2025 года ускорились процессы глубокой интеграции Китая и Евразийского экономического союза (ЕАЭС):

• Создан логистический коридор "Восток–Запад" через Казахстан, Узбекистан, Иран и далее в Турцию;
• Запущены первые транзакции юань-рубль через биржевые платформы Казахстана и Армении;
• Ведётся работа по созданию единой цифровой платёжной системы с Беларусью и Кыргызстаном.

Таким образом, Пекин формирует экономическую дугу, охватывающую Центральную Азию, Закавказье и Ближний Восток — альтернативу транзиту через Тихий океан и западные рынки.

Ответ Запада: G7, ЕС и валютный контроль

Коллективный Запад — в лице G7 — ответил серией инициатив, направленных на сдерживание распространения китайской финансовой архитектуры:

• В апреле 2025 года Совет ЕС одобрил механизм блокировки транзакций в цифровых валютах, не соответствующих стандартам FATF;
• Казначейство США подготовило список банков и платформ, работающих с e-CNY, которые могут попасть под вторичные санкции;
• Великобритания и Япония активизировали работу над альтернативой SWIFT, предназначенной для "чистых" транзакций между странами G7.

Появление двух параллельных финансовых миров — вопрос времени. Это может стать началом системного раскола глобальной финансовой экосистемы, сопоставимого с бреттон-вудским разломом 1971 года.

Сценарии будущего: три вектора развития торговой войны

Развернувшийся в апреле 2025 года конфликт между США и Китаем больше не укладывается в рамки обычного спора о тарифах. Это — системный кризис, обострившийся до уровня глобального геоэкономического разлома. Аналитики, стратеги и рынки сейчас живут в реальности радикальной неопределённости: мир стоит на пороге новых правил, новых альянсов и, возможно, новой экономической парадигмы.

Разберём три ключевых сценария развития ситуации:

1. Краткосрочный сценарий (апрель – сентябрь 2025): эскалация, пауза или жёсткий компромисс

Вероятность: высокая

Ключевые черты:

• Продолжение тарифного обмена — вплоть до запрета на отдельные виды импорта и экспорта;
• Ответные меры Китая по секторам услуг, аграрной продукции и технологий;
• Попытка США надавить на европейских и азиатских союзников, чтобы те не усиливали связи с КНР;
• Возможное вмешательство фондовых рынков, если начнётся обвал индексов или инфляционный всплеск в США;
• Эскалация продолжается, но обе стороны избегают формального разрыва.

"Обе стороны играют в chicken game, но никто пока не нажимает на тормоз", — считает Раймонд Чжоу, эксперт по торговым отношениям в Сингапуре.

Последствия:

• Стагнация торговли;
• Рост логистических издержек;
• Углубление мировой инфляции (до 5–6%);
• Ускорение процесса friendshoring.

2. Среднесрочный сценарий (до конца 2025 года): структурное размежевание и переформатирование альянсов

Вероятность: средняя

Ключевые черты:

• Китай переориентирует экспорт в страны БРИКС+, Африку, Среднюю Азию;
• США формируют экономические анклавы, основанные на соглашениях с Канадой, Мексикой, Японией, ЕС и Индией;
• Запускаются альтернативные платёжные системы, включая расчёты в рупиях, дирхамах, рублях и e-CNY;
• Происходит политическое блокирование стратегических инвестиций: взаимные запреты на покупку активов и компаний;
• Торговый конфликт становится постоянной основой внешнеэкономической политики.

"Мы входим в эру новой экономической биполярности, в которой США и Китай будут тянуть к себе свои орбиты, разрывая связи через третьи страны", — говорится в аналитике Economist Intelligence Unit.

Последствия:

• Ускоренное импортозамещение;
• Снижение темпов роста глобального ВВП до 1,5–2%;
• Геополитизация логистики и цифровых платформ;
• Рост влияния региональных блоков.

3. Долгосрочный сценарий (2026 год и далее): системный раскол и трансформация мировой экономики

Вероятность: высокая при отсутствии деэскалации

Ключевые черты:

• Полная перестройка глобальных цепочек поставок: США и союзники исключают Китай, а Китай — их;
• Возникают две финансово-экономические системы с ограниченным пересечением:
  • система "доллара" с доминированием G7;
  • система "юаня" — БРИКС+, EAEU, ШОС;
• Усиливаются цифровые валютные альянсы: расчёты без SWIFT, CBDC-экосистемы;
• Разворачивается конкуренция стандартов и норм: от технологических протоколов до ESG-показателей и торговых арбитражей;
• Начинается новая фаза экономического национализма и самодостаточности.

"2025 год может войти в историю как год второго 'Бреттон-Вудса', но не из договорённости — а из разрушения существующего порядка", — пишет в аналитической записке МВФ экономист Клеменс Фуйгль.

Последствия:

• Деглобализация;
• Снижение глобальной эффективности, рост дублирования производств;
• Увеличение геополитических рисков (вплоть до конфронтаций);
• Усиление роли региональных держав: Индия, Турция, Бразилия, Иран.

В каждом из этих сценариев экономическая логика уступает место стратегической — а иногда и идеологической. США и Китай, похоже, уже не столько ищут выгоду, сколько пытаются не проиграть. В такой логике компромиссы становятся временными, а устойчивость измеряется не доходами, а контролем.

Baku Network